Облава

Неда двинулась прямо на него, чтобы заставить его довести дело до конца. Он отступил на шаг, потом еще на шаг. Наконец, подойдя к нему вплотную, она увидела пень с торчащей вперед веткой. Разозлившись, плюнула в то место, где ей виделось лицо часового, и пошла дальше.

Она потеряла представление о времени, ей казалось, что она совсем недавно сошла с тропы. Они, вероятно, где-то дальше, в глубине леса, куда ни одна живая душа не заходит. Ни один человек их не сможет найти. Да и как найти, если они не хотят, чтоб их обнаружили? Но я их разыщу –

всем на удивление разыщу! Сейчас я наверняка на правильном пути. Да нет, устала я, сил нет, вот и кажется, что уже близко.

Вдруг перед ней вырос каменный дом, оштукатуренный, с большими окнами и фронтоном. Испугавшись, она свернула в сторону, но и там стоял дом, за ним другой, третий – длинный ряд домов с левой стороны и такой же ряд с правой. «Улица, – подумала она, – но не такая, как в

Печи, там улицы жалкие, а это какой-то большой богатый город. Не к чему мне здесь болтаться: не любят нас богатеи, и мы их тоже не любим. Увидят – тут же выдадут!..»

Неда побежала по ровной, как ей казалось, улице и упала, со стоном поднялась, поскользнулась и снова упала. После нескольких тщетных попыток подняться она поползла. Протиснулась между двумя деревьями и замерла: забрела в чью-то клеть, решила она. Постель застлана, белеет простыня на соломеннике, и рядно тут. Только Ладо нет: ушел куда-то. Ива сказала, что он скоро вернется.

Ладно, она подождет.

ПОД ЗЕМЛЕЙ, ПОД СНЕГОМ

I

Днем раньше по ошибке провожатого Ладо пришел в землянку Дервишева ночевья. Выпавший снег отрезал путь дальше и принудил задержаться здесь, где у него не было никакого дела. В то самое время, когда Неда с Пашко Поповичем пересекала плоскогорье, дрожа от страха за него, Ладо делал все возможное, чтобы не думать о ней.

Скрестив ноги на низком лежаке и упершись спиной в поленницу, он тянул подслащенную горячую ракию. Как гостю и пришлому, ему налили «огненной воды» больше, чем другим, – поначалу из гостеприимства, а потом для того, чтобы посмотреть, каким он будет, когда напьется допьяна. Выпил Ладо много. Но, почувствовав на себе взгляды партизан и увидев, как Гара, жена Ивана Видрича, движением глаз сделала ему предостерегающий знак, нахмурился, умолк и вдруг вылил в огонь остаток ракии, вспыхнувшей голубоватым пламенем. В голове стоял туман, и он уже плохо понимал доклад Вуле Маркетича о проникновении и видоизменениях финансового капитала.

Сначала Ладо почувствовал, что слишком задерживается на мелочах, потом потерял нить и был уже не в состоянии ее уловить. По давно установившейся привычке, не желая падать в собственных глазах, Ладо с нарочитым пренебрежением стал думать о том, чего не понимал.

«Знаю я эти штучки, – говорил он про себя, – сыт ими по горло, – пошли они все к чертовой матери! Об этом можно сказать в двух словах, а их хлебом не корми, дай покопаться в мелочах. Можно же сказать коротко: та фаза прошла, быльем поросли, пылью покрылись все эти Сименсы, Рокфеллеры, Детеринги. . Сейчас другое: огненные кресты, сапог, Геринг и ку-клукс-клан, капитал блиндированный и фашизированный, а не финансовый. Гидра – не капитал! – глотает других гидр, другие страны вместе с их армиями и железобетонными линиями, думая обеспечить себя на вечные времена. Да что толку! Не может она себя насытить, потому что чем больше жрет, тем больше есть хочет. Я мог бы рассказать много чего любопытного, но лучше помолчать. Я пьян, и сейчас главное не разглагольствовать, а бороться – и это будет последний и решительный бой! И если не ошибаюсь, как раз из-за того мы и сидим здесь так мило...»

Ладо сомкнул веки и забылся. Потом, открыв глаза, напряженно вглядываясь, он вспоминает: яма, земля снизу, сверху, со всех сторон, снег по колено покрыл и православную землю и мусульманскую, и теперь не отличить, где какая. Наверху поросшая лесом гора Орван, внизу зияет долина Караталих. Уж очень ему правится это название

«Караталих» – так и веет от него древним Востоком; на турецком и арабском языке это слово означает: «Черный талан». В минуту пьяного восторга весь мир начинает казаться воплощением гармонии, сейчас Ладо уверен, что и долина находится в полном согласии со всем прочим.

Внизу раскинулся мир жалкой, обманчивой, иллюзорной и злосчастной человеческой юдоли, а высоко над ним, между небом и землей, парит их замок – идеал товарищества, надежд и осуществимых снов светлого и не такого уже далекого будущего..

Восторг быстро прошел – потускнели, развеялись розовые мечты, их сменили мрачные мысли. «Даже наше товарищество не до конца искренне, – подумал он, – хотели напоить меня, а потом вволю потешиться. Э, не выйдет!