Облава

Шнайдер повесил нос на квинту, и Шако молчит, даже о своем пулемете ничего не рассказывает. И Гара бледная, зря Иван взял ее с собой – женщина независимо от убеждений остается женщиной, здесь ей не место, впрочем, и нам тоже; опротивели мы друг другу, бахвалясь своим геройством. Всем не легко, и мне тоже, а труднее всего, кажется, Раичу Босничу – он, как и вчера, когда мы вошли в лес, снова все прислушивается, чудится ему злой дракон, который тащится по долинам. У него словно третье ухо есть, по мере надобности оно перемещается то на лоб, то на затылок, и он все время им двигает, пытаясь уловить неслышимые звуки. .»

II

До войны, будучи еще скоевцом16 Раич Боснич проявил редкую способность с легкостью решать трудные задачи, причем такими путями и способами, которые никому другому даже в голову не могли прийти. Поначалу, когда техническое оснащение революционеров было весьма скудным, Раич Боснич мог, например, пробраться ночью через окно в полицию, городскую управу, больницу или

Сокольское общество и, как он выражался, «занять» там пишущую машинку, напечатать на ней прокламации и до рассвета вернуть машинку на место. Когда размноженная листовка попадала в руки полиции, возникало страшное

16 С к о е в е ц – член Союза коммунистической молодежи Югославии (сокращенно –

СКОЙ).

подозрение, что в городской управе, в Братстве священников или во всецело преданном Лётичу17 Сокольском обществе кто-то снюхался с коммунистами и тайно способствует их подрывной деятельности. Потом, догадавшись, в чем дело, они безуспешно запирали помещения и ставили караулы, однако не было такого замка, которого Боснич не отпер бы, и такого часового, которого он не сумел бы провести.

Кроме того, он фабриковал фальшивые печати, подделывал подписи, выправлял подложные документы. Ему всегда удавалось доставить письмо заключенным или из тюрьмы передать что-то на волю, для него не составляло труда найти то, что спрятано, или спрятать в надежное место то, что не должно быть обнаружено. И все же величайший его подвиг, так и оставшийся неразгаданным, был совершен в уездной управе: он устроил так, чтоб его арестовали, ночью выбрался из запертой камеры, – а была она в подвале, пробрался в канцелярию уездного начальника, выкрал секретные донесения с материалами, доказывающими вину арестованных коммунистов, переправил документы куда следует, вернулся в свою камеру, запер ее и уснул.

Байо Баничич, прибывший в качестве делегата высшего форума на Тару и позднее на Лим, уже знал о заслугах

Раича Боснича. Знал, правда, только понаслышке, из третьих рук, воспринимал их как дела давно минувших дней и умышленно не желал отдавать им должное, но зато ошибки его и проступки карал по всей строгости. И не по-

17 Д. Л ё т и ч – глава фашистской молодежной организации «Збор».

тому, что в глазах Баничича подвиги Боснича не выдерживали критики с точки зрения морали – так уж он относился к заслугам вообще, независимо от того, каковы они и кому принадлежат. По мнению Байо Баничича, наличие заслуг обязывает приумножать их до бесконечности, и всякая заминка в этом дело не только непозволительна, но и преступна, как своего рода предательство; старые заслуги при отсутствии новых лишь усугубляют вину и сводят на нет любые подвиги в прошлом.

Ошибки и проступки Раича Боснича начались с первых стычек с четниками, а проистекали они главным образом из его привычки полагаться на собственную смекалку, которая вытеснила все прочие его таланты и склонности. Это было что-то вроде профессиональной однобокости. Особенно не по душе ему было встречаться лицом к лицу с неприятелем, где все решалось при помощи винтовки –

грубо и быстро. Раича Боснича приводили в ужас эти чудовищные способы борьбы, и он не мог понять, почему им придают такое значение и превозносят их до небес, ему казалось это бесчеловечным и неразумным. Время революционной романтики, когда так много говорилось о чести и героизме, для него было непонятно, и он только озадаченно покачивал головой: «Не понимаю, зачем это?» А

не понимал он потому, что принцип «все или ничего» ему был чужд. Он беззаветно боролся за победу революции, ей он подчинил всю свою жизнь, но революционная борьба, по его мнению, – это борьба с превосходящими силами противника, которого ударом в лоб не возьмешь, поэтому борьбу надо вести обходными путями, обманом и хитростью, а это его сфера, его специальность. Поскольку революция потерпела бы явный ущерб, лишившись его квалифицированной помощи, Раич Боснич во что бы то ни стало стремился оказать ей эту помощь, то есть жить вопреки всему и вся. Главную свою задачу по сложившейся привычке он видел в том, чтобы любой ценой ускользать от опасностей, выпутываться из переделок, выигрывать время и скрываться в неизвестном направлении, а потом, придумав какой-нибудь новый трюк, захватывать неприятеля врасплох.