Обман

«Десятого июня 1553 года около двух часов пополудни прогремел гром артиллерийских орудий с башен Дарэм-Хауса, тогдашней резиденции герцога Нортумберленда, гроссмейстера королевства, занимавшей место, где сегодня вытянулась череда современных зданий, известных под названием Адельфи[146]; и тотчас после этого, словно эхо, прокатились пушечные выстрелы из каждой позиции вдоль реки, где размещалась бомбарда или кулеврина – у стен соседней больницы в Савойе, и у старого дворца Бридвелл, недавно перестроенного Эдвардом VI, по настоянию епископа Лондонского Ридли, в исправительную тюрьму, и у Бейнардского замка, в котором обитал граф Пемброк, и у ворот Лондонского моста, и наконец, дала залп батарея Тауэра, и галантная процессия отправилась от южных ворот величественного здания, упомянутого выше, и спустилась вниз по ступеням, сбегавшим прямо к кромке воды, где, выстроившись на изготовку, дабы ее принять, стояла флотилия из пятидесяти изысканно декорированных золотом барж, причем одни были еще украшены флагами и вымпелами, а другие – парчовыми штандартами с золотым шитьем и гобеленами, на коих виднелись вышитые эмблемы городских мануфактур, и еще бесчисленные шелковые вымпелы, к коим были приторочены крошечные серебряные колокольцы, “издававшие под порывами ветра приятный звон и приятное шуршание”, в то время как прочие суда, имевшие отношение к более важным участникам церемонии, были покрыты вдоль бортов щитами, великолепно изукрашенными гербами разных дворянских кланов и досточтимых граждан, входивших в тайный совет, среди коих горделиво выделялся фамильный герб герцога Нортумберленда – разинувший пасть лев, злобный или, тут имелся и двойной смысл, игривый…»

16. Теория истины

Для миссис Туше настала пора решить, во что же она воистину верила. Отделить факт от фикции раз и навсегда. Ее беспокоило, что «праву» требуется теория права. Спустя восемьдесят пять дней, проведенных в суде, у нее возникла та же проблема с «истиной». Истина требует ли теории истины?

Falsus in uno, falsus in omnibus[147] – это девиз Кенили. Он понимал эту поговорку буквально, применяя ее к свидетелям, адвокатам, судьям, самому Коберну, католической церкви, прессе, Вестминстеру, всей судебной системе в целом. Любому жителю Уоппинга, уличенному в том, что тот хотя бы раз обманул арендодателя, лавочника или церковного сторожа, нельзя было верить на слово в его показаниях об Артуре Ортоне. У солдата, который хотя бы раз за все годы службы сбежал с плаца в соседнюю деревню, чтобы купить там пинту сидра, не было ни стыда, ни совести, и такие могли наплести что угодно о наличии или отсутствии у кого-то татуировки на руке. Оказалось, что и Госфорд, управляющий, солгал относительно личных финансов. Поэтому ему не было доверия и в вопросе о возможном содержимом запечатанного пакета или о чем-либо подобном:

– «Лжив в одном – лжив во всем» – это фундаментальный принцип права. И данный человек… – У Кенили была привычка делать обвинительный жест, указывая пальцем на свою жертву, как на мученика, прикрученного к столбу на костре или на ведьму, привязанную к тонущему стулу. – …его нарушил!

На это Коберн возразил, напомнив присяжным, что в гражданском законодательстве такого принципа не было. Кенили вполголоса ответил, что он имел в виду закон неба, и очень жаль, что королевская скамья пребывала в девятом круге ада. Но его шепот, точно глас мистера Форстера, был отлично слышен всем в зале. И суд сделал ему замечание. Он получал их частенько. За то, что пускал слезу или пускался в многословные тирады, сквернословил, принимался читать проповеди или лекции, забирался в непроходимые риторические дебри, и его велеречивые монологи могли продолжаться добрых две недели, если не больше. Но народ это обожал. Зрелище, как человек из Корка набрасывался на сильных мира сего, немного освежило невыносимо знойный летний день и дало миссис Туше приятный повод отвлечься от своих финансовых трудностей. Если она не успевала к первому поезду в город, ей могло бы не хватить места в зале. К концу судебного заседания перед зданием суда собиралась толпа, которая вполне могла бы пять раз заполнить зал.