Обман

– Это внучки вашего мужа. И они, конечно, вам не родня – не кровная родня. Вы в своем полном праве отвергнуть их, как Иуду. Хотя в настоящий момент у них нет ни крыши над головой, ни семьи, ни связей. И когда они узнали свою родословную, то, боюсь, у них зародились некие неоправданные… надежды. Но поскольку совершенно невозможно представить их живущими в вашем доме, в качестве ваших воспитанниц…

Миссис Туше прямо-таки ощетинилась. Поверенный Аткинсон сделал паузу, состроив гримасу удивления.

– Если только, миссис Туше, у вас не возникла идея…

Миссис Туше с обреченным видом откинулась на спинку стула. Аткинсон был не слишком удивлен. Все вышло так, как он и предполагал: даже самое смелое воображение имело свои границы. Даже воображение женщины с такой чувствительной натурой, как миссис Туше.

– Но просто у них должны быть деньги, – тихо произнесла она.

Аткинсон выдавил выверенно скупую улыбку:

– Убежден, ваша благотворительность весьма похвальна, миссис Туше. Но сто фунтов в год – это головокружительно щедрая сумма, которая только могла свалиться на головы двух неграмотных и беспризорных девочек, а ведь они могут и не…

– Эти деньги никогда не принадлежали моему мужу! Тем более мне! Это деньги Сэмюэля Туше! Я не желаю прикасаться к деньгам, которые были заработаны так, как он их заработал! Говорю вам, они должны их получить!

Теперь поверенный Аткинсон отвел взгляд и стал смотреть в окно. Всегда лучше как бы не заметить пунцовые пятна на щеках возбужденного клиента, угодившего в ловушку своей совести.

– Мистер Сэмюэль Туше, конечно же, сохранил по себе память в этом городе как человек многих талантов. Он превратил массу грубых вещей в золото, он обладал недюжинной деловой хваткой, для своего времени. Хотя, разумеется, в конечном итоге он, так сказать, хотел ухватить кусок, который не мог проглотить…

Женщины любили прибегать к эвфемизмам, говоря о своем теле, заметила про себя миссис Туше, в то время как мужчины оставляли эту варварскую привычку для денежной сферы.

– Его ждал ужасный конец. Удивительно, правда, что после него осталось хоть какое-то наследство!

– Девочки могут сейчас войти и подписать бумаги, мистер Аткинсон?

Поверенный Аткинсон, видя перед собой непреодолимое препятствие, кивнул, встал из-за стола и вышел, а через минуту вернулся вместе с Лиззи и Грейс. Миссис Туше изо всех сил пыталась осмыслить ситуацию. Неужели это дети? Они выглядели как взрослые женщины.

– Какая из них Лиззи?

Она задала этот вопрос Аткинсону, который подготавливал бумаги, но ей ответила девочка повыше:

– Я – Лиззи Беттс, мэм. А это моя сестра Грейс.

– Мне приятно познакомиться с вами обеими. Меня тоже зовут Элиза. И так уж случилось, что мою мать звали Грейс. Но, возможно, ваша мама это знала…

Сестры выглядели растерянными.

– Наша мама ушла, – наконец проговорила Грейс и расплакалась. – Куда, я не знаю.

После столь неожиданного взрыва эмоций никто не мог найти правильных слов.

Поверенный Аткинсон шагнул между ними, держа в руке перо.

– Слава богу, обе они могут вполне сносно написать свои имена. По крайней мере, в приюте «Барнардо» их этому обучили – и еще немного христианской вере, будем надеяться. Хотя я убежден, что им помогли написать это письмо. Девочки, напишите свои имена вот здесь и здесь и поблагодарите леди за проявленное ею великодушие. И запомните, умоляю вас, что все отношения между вами и вышеупомянутой миссис Туше заканчиваются в этой комнате и в настоящий момент. Это вам понятно? Она полностью выплатила вам свой долг.

Миссис Туше все еще подмывало спросить, почему на двух девочках были надеты мешки – мешки для муки, – а не платья, но Аткинсон свирепо смотрел на нее сквозь полумесяцы очков и, когда он передал ей перо, она его безропотно взяла.

– Сто фунтов в год, – изрек поверенный Аткинсон тоном викария, совершающего обряд бракосочетания. – О такой сумме не могут даже мечтать многие мужчины и женщины этого благословенного острова. И можно считать чудесным везением, что такая сумма досталась таким двум баловням судьбы как вы, девочки. Надеюсь, вы воспользуетесь ею благоразумно и возблагодарите Господа за эту удачу – и не забывайте поминать в свои молитвах миссис Туше, ибо она – ваш благодетель!

Они тихо поблагодарили ее. А спустя несколько минут подавленная миссис Туше снова оказалась на лондонских улицах. Она шла, уныло повесив голову. Позорно не смочь высказать ожидавшееся от нее суждение о единственной силе, имевшей над нею власть! Бредя в одиночестве, она напомнила себе об утешительных речах Аткинсона. Она сделала «ровно столько, сколько мог бы сделать любой другой». Она вышла далеко за рамки «своего морального долга». Она покинула ужасную контору этого ужасного человека, явно не став богаче, но и вместе с тем – по крайней мере, по прикидкам такого дельца, как Аткинсон, – не обеднев.

34. Конец