Обман

После того странного мероприятия в Хоршеме она часто о нем размышляла. Сама его личность, казалось, ставила перед ней все тот же вопрос. Ибо этот человек по-настоящему ее удивил. Но это было ускользающее удивление – как мерцающая вспышка между одним состоянием и другим, словно пламя, меняющее свою конфигурацию, – и она не могла его забыть. Такое произошло сразу после того, как он закончил свое спокойное, внятное и явно прочувствованное заявление от имени «сэра Роджера». К нему снова подошел сын, чтобы помочь ему, и покуда они медленно шли по сцене – она вдруг возникла! Перемена! В жестикуляции, в движении, в выражении его лица. Она не могла найти точных слов, чтобы ее описать, но она ее увидела. Неуловимая близость между Боглом и его сыном. Последний раз она заметила нечто подобное в отношениях пары слуг леди Блессингтон много лет назад. Нечто глубоко личное, зашифрованное, не предназначенное для посторонних глаз, и все же замеченное, по крайней мере, миссис Туше, склонной польстить себе тем, что она «все видела». Это ее обескуражило. Ибо она считала, что сама имеет несколько лиц для показа в разное время разным людям – как их имеют или должны иметь все женщины в той или иной степени, но она никогда серьезно не задумывалась о том, что существует также тип мужчин (помимо очевидного случая содомитов), которые, подобно женщинам, писали истории своей жизни, так сказать, в зашифрованном виде. Которые лишь немногие могли перевести на общепонятный язык – и только если это было необходимо. Попытки разгадать такие шифры, когда бы миссис Туше с ними ни сталкивалась, составляли для нее предмет особого восторга. Впрочем, в отличие от большинства взломщиков шифров, она бывала особенно заинтригована, когда оказывалась неправой. Как в отношении этого Богла – не осознав, что даже такой человек может жить в некоем тайном или приватном мире, – или в отношении тех двух торопливо шагавших леди, которые походили отнюдь не на женщин необычного свойства, а на простых воровок! Чернокожая отвлекала намеченную жертву болтовней, яркими перьями и громким смехом, в то время как белая леди незаметно совала ему руку за спину и выуживала из кармана кошелек.

13. В гостях у леди Маргерит Гардинер Блессингтон, зима 1836 года

– Добро пожаловать, добро пожаловать! Мы так рады, что вы приехали. О вы, молодые литературные львы! Как же повезло тем Пегасам, чьи бока сжимают ваши бедра – о, к чему этот шокированный взгляд, Уильям, – им ведь и впрямь повезло! И я очень благодарна вам за это знакомство! Но раз уж я прочитала все ваши очерки, юный Боз, то могу считать нас старинными друзьями! Я сразу буду вас называть Чарльз, если не возражаете, или даже Чарли – и не надо никаких вежливых возражений, по английской традиции. Я в душе прожженная ирландка и буду такой до конца своих дней. Добро пожаловать в Гор-Хаус! О, вон и третий всадник в воротах… Ах, а вот теперь я смущена, мальчики, вам следовало меня предупредить заранее. Прошу прощения, мадам, я не поняла… О, и вы только поглядите на меня в этих чертовых индийских тапочках!

Сидевшая верхом Элиза взглянула нее сверху вниз. Тапочки были и впрямь смешные, как и сама женщина. Тем временем за спиной леди, в дверях, появился маленький чернокожий мальчик в красном шелковом тюрбане, который высоко держал блюдо с чем-то, а такая же чернокожая девочка взмахивала огромным веером из перьев, хотя стоял март и было довольно холодно.

– Уильям, ну ты и пройдоха! Глупыш, почему ты мне не сказал, что с тобой приедет леди…

А она составила Уильяму компанию только из любопытства. Уж насколько Элиза терпеть не могла ужасных людей, она также не могла и устоять перед ними. И теперь она устремила молящий взгляд на Уильяма, прося представить ее хозяйке дома, но он, как всегда, позабыл об этой необходимости. Изумленная леди Блессингтон между тем не сводила глаз с Элизы.

– Но кому я обязана…

– Я – Элиза Туше. Кузина мистера Эйнсворта. По браку.

– Ах, кузина! И родных кельтских кровей, если мне не изменяет зрение… Вы прекрасная наездница, насколько я могу видеть. Что ж, и вам добро пожаловать. Простите мое удивление и мои слова. Мне на мгновение показалось, что вы его жена, а жены, по моему мнению, всегда сковывают общение в любом салоне.

– Мой муж умер, – объявила Броня, чем вызвала у Уильяма легкий смех. Он спрыгнул с лошади.

– О, миссис Туше – женщина как раз в вашем вкусе, леди Би. Она также известна своим острым языком.

– Неужели?

– Но позвольте внести покой в вашу душу: у миссис Туше нет мужа – как она уже заметила, она, подобно вам, вдова, но значительно дольше вас, и я… Ну, я в последнее время мало вижусь с женой…

– Неужели?

– Увы, она снова вернулась в дом своего отца, мистера Эберса…

– А я пока что помолвлен, – сказал Чарльз. – Теперь мы можем войти в дом?

14. Более весомые дела