Обман

Но следующая поездка в суд создала бы неудобство для Уильяма: ему надо было писать, и ему не нравилась стряпня его дочерей. Предложив им вместе поехать в суд только в пику обеим, он, естественно, и не рассчитывал на повторение этого совместного предприятия. И теперь он насторожился, заподозрив что-то неладное в доводах своей кузины, и миссис Туше, почуяв опасность, стала импровизировать. Она трогательно принялась обосновывать моральную необходимость «научить наконец Сару читать и писать». И разве этот судебный процесс не представлял для этого идеальную возможность? Ведь всегда «легче обучать тогда, когда возникает интерес», не так ли? Они могли бы воспользоваться протоколами заседаний, публиковавшимися в лондонской «Дейли ньюс», в качестве материала для чтения, и новая миссис Эйнсворт, без сомнения, научилась бы правильно составлять свои письма путем изучения этих судебных протоколов. Когда ей чего-то нужно было добиться, Броня шла напролом: в ее устах почти любая мысль становилась не только необходимой, но и неизбежной. И Уильям быстро сдался.

Элиза столь же быстро осознала, что она невольно обзавелась полезным прикрытием для собственных действий, ибо теперь она могла, не вызывая подозрений, брать с собой в зал суда сколь угодно много бумаги и чернил. И когда во время их второго посещения суда сосед-репортер сообщил ей, что сидевшая на их галерке через проход женщина с крупным носом была не кто иная, как знаменитая романистка собственной персоной – что ж, тогда она и позволила себе роскошь поверить в совпадения, в эти спущенные петли, за которыми на миг мелькал весь бесконечный гобелен, и приняла это за намек Провидения, что она на верном пути.

6. Комедия в суде

В свой третий визит они обнаружили, что аудитория процесса «Тичборн против Лашингтона» столь разрослась, что всем присутствующим пришлось переместиться из зала суда общегражданских дел в более просторный зал суда Королевской скамьи[80]. Миссис Туше огляделась по сторонам в надежде еще раз увидеть обожаемую мисс Элиот, но если та и присутствовала в зале, Элиза не заприметила ее крупный нос в толпе. На сей раз люди пришли хорошо подготовленными: многие держали в руках глиняные горшочки и бумажные фунтики с жареными каштанами – неизменные спутники театральных зрителей, и все смеялись и сопровождали аплодисментами перекрестные допросы, словом, вели себя в точности так, как если бы находились на спектакле в мюзик-холле (по-настоящему именитые посетители – кто не мог себе позволить сидеть вместе с чернью – были обеспечены личными креслами и им было предложено сесть поближе к самому судье). Все утро заслушивали показания нескольких бывших стрелков 6-го драгунского полка, поклявшихся на Библии в том, что изгиб бровей Претендента был точно такой же, как у сэра Роджера, насколько они помнили, или что форма его ушей была до странности им знакома, или что они узнали бы эти локти среди сотен других. Глупость какая! Но новая миссис Эйнсворт воспринимала все это на полном серьезе. Хотя в иные моменты поражала Элизу своей проницательностью:

– Я прошу вас, миссис Туше, заметить, что эта служанка из Тичборн-Парка описала изгиб губ в точности в тех же выражениях, что и армейский капитан! И смотрите, с каким вниманием выслушивают показания этого капитана только потому, что он в военной форме с золотыми нашивками, а со свидетелями вроде этой Этель разговаривают так, будто она грязь под башмаками Кольриджа! И может мне кто-нибудь объяснить, почему этот самый Кольридж повторяет: «Вы будете удивлены услышать» – всякий раз, когда он разевает свой вонючий рот? Меня не удивляет ничего из того, что несет этот краснобай! Он считает себя вправе разговаривать с честной работящей девушкой так, как будто она пустое место! И что в этом удивительного? Но он не станет так себя вести с мистером Лашингтоном, вот увидишь!

Элиза сверилась со своими заметками. Она ценила себя за сообразительность, но, похоже, Сара куда проворнее ухватила самую суть этих слушаний.

– Но Лашингтон ведь просто арендатор, не так ли? Он, насколько я могу судить, не имеет прямого касательства к делу, за исключением фамилии.

– Именно! В этих скачках его лошадь не участвует. Но в утренних газетах написали, что он готов съехать из Тичборн-Парка досрочно, чтобы освободить место для «истинного владельца». Вот насколько уверен в успехе наш мистер Лашингтон. И о чем это тебе говорит?

– Ну, начнем с того, что он никогда не был знаком с сэром Роджером, поэтому, боюсь, я не вижу, каким образом…

– Да ведь и я раньше не знала ни этого прохиндея, ни этих змей и вообще никого из них… – Сара обвела рукой сидевших вокруг них едоков каштанов. – Но ведь это же не лишает нас права иметь собственное мнение, правда?