Обман

После чего Баллантайн пустился в обзор невнятных визуальных данных. Верно, что у сэра Роджера мочки ушей на фотографии не похожи на мочки ушей Претендента, но дагерротипы не имеют законной силы в суде, будучи модным новшеством и в силу их часто неопределенного происхождения, кои равным образом можно с легкостью подретушировать и видоизменить. С этим доводом миссис Туше в целом согласилась. Затем слово взял Кольридж. Миссис Туше покосилась на Боглов, чтобы проверить, какой эффект эти доводы возымели на них. Она не заметила, чтобы это нарушило спокойную невозмутимость старшего Богла, а вот рука сына, неустанно исписывавшего страницу за страницей, слегка напряглась. Претендент же наконец соизволил попросить для себя кресло. Его тучное тело утонуло в нем. К его локтю поднесли стакан воды; он сложил руки на перилах свидетельской кафедры, опустил глаза, словно утомленный бык, и тяжко вздохнул. Кольридж начал речь. Удивит ли Претендента тот факт, что, как выяснил частный детектив, по меньшей мере два члена семейства Ортон получали тайные платежи? По всей видимости, от Претендента? По всей видимости, в обмен за их молчание? И не будет ли он удивлен услышать, что Роджер Тичборн никогда в жизни не бывал в Уогга-Уогга? И не будет ли Претендент удивлен услышать, что его видел один местный житель Уогга-Уогга и узнал в нем не кого-нибудь, а Артура Ортона? И что есть записи судового журнала, из которых явствует, что мистер Ортон покинул Уоппинг в детстве и отправился на корабле в другое полушарие? Претендент при этом уклонялся от прямых ответов, стонал и бормотал себе под нос. Кольридж как будто убеждал самого себя:

– Я вас спрашиваю: вы удивлены, услышав такое?

– Я не удивлен, что вы это говорите.

Смех в зале. Бедный Бовилл добрых пять минут призывал всех сохранять тишину.

Затем поднялся Хоукинс и, отбросив назад мантию, точно тореадор свой плащ, задал Претенденту прямой вопрос:

– Вы Артур Ортон?

9. Не ее перо

Вокруг миссис Туше раздались глупые охи и ахи, как будто этот вопрос более всех прочих отличался особой остротой и мог поставить свидетеля в тупик. Сара сжала ее руку. Помимо умения улавливать комическое, Претендент еще и обладал драматическим талантом. Он выдержал долгую паузу, привстал и приложил руку к груди, словно человек, дававший священную клятву:

– Нет!

Бурные аплодисменты. Мистер Богл несколько раз кивнул, в то время как его сын Генри захлопал в ладоши вместе с остальными. Но этот миг славы был кратким: следующая группа вопросов относилась ко времени пребывания сэра Роджера в колледже Стонихёрст, о чем Претендент, казалось, не помнил ровным счетом ничего. Он не знал, ни кто такой Вергилий, ни кем он был – поэтом или царем. Он полагал, что латынь – это греческий, и не мог отличить ни тот ни другой от французского, его, так сказать, родного языка. Он не знал разницы между Шекспиром и Галилеем и не отличал физику от биологии. Он не мог описать содержимое запечатанного пакета, который сэр Роджер, по многим свидетельствам, оставил управляющему Тичборн-Парка – мистеру Госфорду – перед отплытием в Бразилию. Или, если и знал, то отказывался отвечать. В зале суда стало невыносимо жарко: крупные капли пота катились по лицу Претендента, словно доказывая его вину. И впрямь, трудно было не пожалеть его. Он явно путался в показаниях, блуждая по нагромождениям своей лжи, которая все росла и росла, и стала больше его объемистого тела. Не говоря уж о всех этих доверчивых, малообразованных, но желавших ему только добра людях, которые столь глупо выступали в его поддержку…

Когда наконец в заседании объявили перерыв на обед, Элиза вспомнила, что являлась доброй христианкой. Она не станет ликовать или упиваться собой. Она будет ласкова с Сарой, принимая во внимание ее оскорбленные чувства и не забывая, что наши ложные убеждения – это именно то, к чему мы испытываем самую сильную привязанность. Но прежде чем заговорить, Сара выпалила с энтузиазмом:

– Ну не чудо ли, как он завязал узлом всех этих напыщенных судейских! Чем больше эти адвокатишки болтают, тем больше он доказывает свою правоту! Если бы он был фальшивкой, естественно, он бы врал напропалую по каждому вопросу, как фальшивки всегда и поступают, но он же аристократ, поэтому ему не надо ничего придумывать. Он знает себе цену – и это главное. Вергилий! Да какая разница, кто он такой, этот Вергилий, если скиталец вернулся домой!

Снова зайдя в зал суда, миссис Туше, дабы убедиться, что она еще в своем уме, решила просто записывать обмен репликами между Кольриджем и Претендентом без каких-либо своих комментариев.

К: С чем имеет дело химия?

Пр: С химией, конечно.

К: Я знаю. История имеет дело с историей, и так далее. Я спрашиваю: что она изучает?

Пр: Разные травы и яды, лекарственные вещества.

К: Вы хотите сказать, то, что продается в аптеках?

Пр: Думаю, вам бы не помешало принять порошок!