Обман

Это было уж слишком, и присутствующие в зале суда разразились громким хохотом, и какими бы недостатками ни обладали фотографии, они по крайней мере были способны запечатлеть всю сцену целиком, чего никакое перо не сумело бы сделать. Во всяком случае, не ее перо.

10. Что есть реальность?

Сидевшая прямо перед Элизой, в первом ряду, крупная молодая женщина весь день рисовала в альбоме. Заглядывая ей через плечо, миссис Туше не могла не завидовать проявлению столь яркого таланта. Всего несколькими легкими штрихами девушка сумела изобразить жабью напыщенность Бовилла, барсучье лицо Кольриджа, обвислые щеки изможденного Претендента и даже сияющие глаза юного Генри Богла. О муза цветных карандашей! Крупная девушка, ощутив спиной чей-то взгляд, обернулась. У нее было широкое и простое умное лицо. Голубые глаза-бусинки. Щеки, тотчас же залившиеся румянцем, как у шотландки. По всему телу миссис Туше снова пробежал трепет волнения особого рода. Но тут все в зале суда пришли в возбуждение, послышались охи и ахи. В какой-то момент Элиза поймала себя на тревожной уверенности – как это бывает иногда в ночных кошмарах, – что и эти люди, и этот судебный процесс не более чем привидевшийся ей сон.

– Вы хотите поклясться перед судьей и присяжными, что вы соблазнили эту леди?

Но Кольридж говорил не о миссис Туше и не о девушке-художнице. Он обращался к Претенденту, указывая на Кэтрин Даути, возлюбленную молодого сэра Роджера, которая ныне превратилась в сидевшую во втором ряду робкую женщину средних лет, бывшую замужем за другим мужчиной. Претендент кивнул. Взрыв охов и ахов.

– И вы под присягой утверждаете, что в том пресловутом запечатанном пакете – ныне, увы, уничтоженном – содержались ваши инструкции мистеру Госфорду, как следовало действовать в случае тюремного заключения… вашей кузины?

– Торжественно клянусь перед лицом Господа, да! – ответил Претендент, вызвав в зале переполох, хотя, насколько Элиза могла судить по его тону, он так сказал скорее от скуки – и возможно, из желания поскорее отправиться на ранний ужин, – нежели в силу заранее обдуманного расчета. Если бы он на самом деле был сэром Роджером, то он не мог не знать, что лежало в запечатанном пакете, причем его содержимое вполне могло быть весьма сенсационного свойства, которое нарушило бы скучнейшее течение перекрестного допроса. Тем временем его «кузина» выбежала из зала суда в слезах.

– Черт побери! Что это еще за представление! – возопила Сара и, вскочив с места, вцепилась в спинку кресла перед собой, и тут в зале суда поднялась такая суматоха, что в заседании пришлось объявить перерыв.

11. Все меняется

После этого Элизе срочно потребовалось пройтись на свежем воздухе.

– Ну, вы поступайте как знаете, миссис Туше, естественно, но я не из тех, кто любит ходить без цели… Если вам как-нибудь придется прошагать от Лондона до Брайтона босой, как однажды пришлось мне, то это, естественно, сразу излечит вас от желания топать куда глаза глядят без всякой причины. Нет уж, я приземлю свою задницу где-нибудь в укромном месте и съем кусок пирога, простите мне мой французский. Ну каков наш-то, взял и обрюхатил ее! Каков подлец этот сэр Роджер! Встретимся на вокзале в четыре!

Элиза Туше гордилась своим пристрастием к долгим прогулкам. Это был ее способ осознавать собственный возраст – и полностью им пренебрегать. Если вы по мере приближения к шестидесяти годам способны ходить пешком так же далеко и так же быстро, как в сорок, – в двадцать! – разве это не говорило, что время для вас остановилось? От здания суда она дошла до Эджвэр-роуд и даже не запыхалась, подгоняемая мысленным образом бедной опозоренной Кэтрин Даути, мягкотелой женщины, в которой не осталось и следа былой юности. Но в Килберне она сбилась с дыхания и тяжело вздохнула, осознав, сколь многое в ее жизни изменилось. Мейпсбери-Хаус был продан, а очень скоро та же судьба постигнет и Грандж. Все старые имения были или заколочены, или обветшали, или снесены. Старые поля исчертили железные дороги, и многие поля исчезли, пойдя под застройку новыми домами, смешно теснившимися почти вплотную друг к дружке, и вместо зеленых изгородей их хозяева использовали стальные перильца, а вместо вязов вдоль дорожек выросли фонарные столбы. Ее ориентирами во время прогулки служили пабы и церкви – единственное, что осталось тут неизменным. Килберн-ривер больше никуда не текла – вместо нее тянулось железнодорожное полотно, и источники Уэллз были закрыты, а старое здание «Колокола» снесли, и на его месте возникло новое заведение с таким же названием. Только по хлопанью мокрых крыльев белощекой казарки она поняла, что добралась до реки Брент, невидимой за кирпичным заводиком и новыми постройками. Элиза пожурила себя за спесивость. Время оставляло на земле более глубокие отметины, чем на людях. Она все еще была миссис Туше. А это что за место?

12. Воспоминание