Обман

Наутро газетные репортеры вмиг стали пуританами, как и множество методистов, накануне упавших без чувств в проходах зала суда. Тот факт, что нанесенное Кэтрин Даути «оскорбление» было очевидной ложью, ни на кого не произвел впечатления. Ибо выяснилось, что управляющий поместьем мистер Госфорд уничтожил пакет после известия о смерти сэра Роджера, да и вообще не заглядывал внутрь. И в эту сюжетную прореху рассказ Претендента-Тичборна о запретной любви и предполагаемой беременности уложился идеально – все желающие могли вонзить в него свои зубы. И уже не в первый раз миссис Туше была поражена тем, насколько куда более сильные страсти мог возбуждать призрачный урон, нанесенный женской «чести», нежели реальный ущерб, который могла бы понести женщина. «Мы для них – всего лишь идеи», вывела она вверху на чистой странице. Но эта фраза никак не соответствовала написанному ею до сих пор – она даже самой себе не могла объяснить, что значили ее слова. И нахмурившись, она их зачеркнула.

А данный Сарой в столовой анализ событий предыдущего дня, напротив, был изложен просто и до обидного точно:

– Он просто сказал то, о чем не принято говорить! Он разве не знает, что все эти благородные люди находят детишек в капусте? О, он теперь тоже так считает! Он растерял сторонников среди богатеев и перетянул на свою сторону чернь! Потому, как я вам скажу, мы-то знаем, что у нас находится между ног – во всяком случае, я на это надеюсь! Более того, мы помним, как этим пользоваться! Я скажу вам, миссис Туше, когда суд возобновит заседания: когда все эти дремлющие джентльмены перестанут краснеть!

Элиза, придя в весьма удрученное состояние, положила перо и записи обратно в запирающийся ящик и нехотя вернулась к домашним делам. Но то, что прежде ее только раздражало, теперь казалось невыносимым. Зачем она в этом доме, в этом саду? Зачем ей Хёрстпирпойнт? Зачем эти еженедельные поездки к Гилберту? К чему эти сизифовы труды, чтобы приготовить завтрак, обед и ужин, а потом убрать со стола, а потом опять готовить? Какой вообще в этом смысл? Уильям работал над своим двадцать девятым романом. И почему в нем должны действовать Кэтрин Хауард и Энн Клив? Почему она должна выслушивать его об этом? Двести фунтов в год. Но это были деньги Туше – на них была кровь. А если их отдать, то следовало знать, кому и почему.

Она раздражалась на Уильяма за то, что тот ее дразнил («Пожалей моих двух судебных писак! Они страдают без судебного процесса. Ты найдешь забавную статейку в “Панче”, она называется “Устранение Тичборна”, Элиза! Я тебе ее оставлю!»). Почти столь же ее раздражали потуги Сары установить между ними сестринскую близость («Я бы сказала, что мы обе страдаем. Здесь такая скукотища для таких девочек, как мы!»). Ей не хотелось ни беседовать с супругами Эйнсвортами, ни слушать их болтовню. Ведь у нее был кто-то другой. Однажды ночью он ей даже приснился. Они сидели за столиком где-то в центре Лондона, и она тронула его за руку со словами: «Расскажи мне все!» А когда она проснулась, то все еще была в Хёрстпирпойнте.

16. Забавная статейка в «Панче»

«Удивительное предположение

Британская публика страдает. Длительное пристрастие к возбудителю, известному как «ТИЧБОРН, БОВИЛЛ, БАЛЛАНТАЙН, КОЛЬРИДЖ и компания», породило нездоровое состояние ажитации, за которым последовало, в отсутствие действия означенного возбудителя, сопутствующее состояние депрессии. Газеты, с их обычным количеством убийств и насилия, утоляют общественный аппетит. Упорядоченная жизнь людей расстроилась. Почтенные домочадцы просыпаются среди ночи с воплями: «Будете ли вы удивлены, услышав такое?» – и уверяют, что собственными глазами видели, как Претенденты карабкались по стене к ним в дом. Престарелые леди не могут вновь вернуться на спокойные пастбища своих библиотек и, вздыхая, мечтают о перекрестных допросах. Молодые же леди разочаровались в чтении романов до такой степени, что это должно встревожить библиотекарей Мьюди[83].

В этих обстоятельствах мы спрашиваем: «Не поздно ли еще воспользоваться предположением, высказанным одним современником, и собрать Претендента, адвокатов и суд на брайтонском берегу?»

Соединив дело с удовольствием и придав судебным слушаниям привлекательность, данный судебный процесс не только мог бы стать более приемлемым для тяжущихся сторон, для адвокатов, судьи и присяжных, но также и возместить изрядную долю его и так уж немалых расходов.

Суд же, если бы имитировал состав Менестрелей Кристи[84], с Претендентом и Главным обвинителем в роли «последнего дуэта», собрал бы огромную толпу зрителей.

Судебные слушания могли бы открываться соло и хором, причем хор состоял бы из обычных типажей негров:

А вот и старина ДЖО (или БО, что было бы уместнее в данном случае) ВИЛЛ!

Он бо-лен! Так он БО-ЛЕН! Тили-бом! Тили-бом! БУМ!