Обман

Если допрос свидетеля был своего рода возбудителем, то он произвел разное воздействие на двух женщин. Вызывав у одной сильный голод, легко утоленный тушеной свиной отбивной, а у другой желание прогуляться, несмотря на холод. Но Элиза тоже ощущала нечто вроде голода. В иные дни она чувствовала, что могла бы пройти пешком неведомо сколько миль. Она могла бы шагать вечность. Но вместо того, взойдя на вершину холма в Кенсал-Райзе, она была удивлена, увидев именно то, что искала. Ее охватило мощное ощущение déjà vu[86]. Ощущение, которое не ослабило понимания того, что ей вспомнился не эпизод из ее жизни, а скорее воображаемое эхо описания со страниц «Джека Шеппарда» – одной из многих книг, написанных ее кузеном, которая ей действительно нравилась:

«Прямо у нее под ногами лежал Уиллесден – очаровательная укромная деревушка невдалеке от большого города, с разбросанными там и сям фермерскими домишками, величавыми надворными постройками и серым шпилем старой церкви, вознесшимся над облюбованной грачами рощицей… Все старые деревенские церкви отличаются особой красотой, но уиллесденская церковь – самая красивая из всех, нам известных…»

К этому месту миссис Туше и направила сейчас свои стопы. Фермерских домиков стало меньше, многие надворные постройки стояли заколоченные, но средневековая церковь осталась. Тихая и одинокая, словно затерянная в потоке времени. Когда она подошла к воротам, ей показалось, что церковный двор изменился, но лишь потому, что в ее памяти он навсегда запечатлелся в погожий майский день. В пору расцвета их дружбы она, Уильям и Чарльз ездили верхом до церкви Святой Марии каждое воскресенье, дерзко перескакивая через ограды, обгоняя друг друга. Спешившись, она обнаруживала у себя в волосах цветок… А сейчас был унылый ноябрь. И миссис Туше давно уже не ездила верхом. Она нагнулась, чтобы войти в низкую арку, и отыскала взглядом пули «круглоголовых»[87], застрявшие в каменной кладке. Она услыхала шарканье ног церковного сторожа. В пустой церкви перед пустым альковом – тут раньше, до учиненного Кромвелем расхищения церковного имущества, стояла черная мадонна – она осенила себя крестным знамением, как делала всегда, хотя теперь душа Кромвеля ее мало заботила. Она пошла в восточный придел, чтобы зажечь свечу в память о Френсис. А потом, повинуясь странному импульсу, зажгла еще две – по одной для обеих покойных жен Богла.

Шестое марта 1838 года. В следующем марте, подумала миссис Туше, моя Френсис будет мертва дольше, чем я живу на свете.

3. «Джек Шеппард», 1838 год

В конце концов все произошло слишком внезапно, покуда все пребывали в смятении и тревоге. Френсис все еще находилась в доме отца, ее семья, Эберсы, обвиняла Уильяма в «небрежении супружеским долгом» и тайно забрала детей из школы. Миссис Туше вернулась в Кенсал-Лодж, где стала полноправной домоправительницей, в отсутствие иных желающих заняться этими обязанностями. Деньги, полученные за «Руквуд», уже были потрачены. Профуканы на портвейн, золотые пуговицы, постоянные увеселения. Продолжение романа – его действие происходило при дворе французского короля Генриха III – оказалось маловразумительным и не пользовалось успехом у читателей. Издатель даже не смог окупить затраты на публикацию. И вот в разгар этого идеального шторма в доме Эйнсворта Френсис неожиданно умерла. Ее никто не видел три месяца – и она умерла. Миссис Туше уже было собралась отправиться к Эберсам в качестве эмиссара, чтобы убедить Френсис вернуться обратно домой, а она умерла. В своих смелых фантазиях Элиза воображала, что ей удалось увезти беглую жену в Италию, где солнце излечивало все недуги и где они могли бы снять себе небольшой домик, затерянный среди оливковых рощ, а потом, через несколько месяцев, написать в Кенсал-Лодж покаянное письмо, в котором признались бы в своем намерении остаться жить вдали от родины. «Мы решили жить как ланголленские леди, но только в белых бумазейных платьях, а не в черных шерстяных одеяниях…»