Обман

СБ: А кто они такие?

Б: Ну, можно сказать, они были отребьем.

(Смех в зале.)

СБ: Он упоминал о ком-нибудь еще?

Б: Да, он интересовался Этериджем, деревенским кузнецом.

СБ: Вы не вспомните, он еще о чем-то вас спрашивал?

Б: Он спросил, помню ли я, как мы с ним и Брандом, егерем, ходили охотиться на кроликов. Это бывало часто.

СБ: И как долго продолжался ваш разговор?

Б: Около часа. И он спрашивал, не помню ли я, как его дядя Эдвард иногда выходил из себя.

СБ: И что, он действительно «выходил из себя»?

Б: Иногда.

(Смех в зале.)

СБ: Еще что-нибудь?

Б: Да, я ему сказал, что слыхал о кораблекрушении и его несчастье, а он сказал, что это было ужасно и он едва не лишился жизни. Это был единственный раз, когда я в разговоре с ним упомянул про кораблекрушение.

СБ: Это вы назвали ему имена тех людей или он вам?

Б: Он мне. Я ни о ком из них не думал, кроме мистера Госфорда. И он сообщил мне, что собирается уехать в Англию на следующем почтовом судне, а я сказал, что там все обрадуются, что он вернулся.

СБ: А у вас было намерение вернуться в Англию?

Б: Тогда нет, но раньше я намеревался. После того нашего разговора я приходил к нему каждый день, но его всегда не было, и я с ним беседовал всего четыре раза.

СБ: Хорошо, ну раз вы с ним так часто встречались, у вас возникало сомнение в том, что это тот самый Роджер Тичборн, кого вы знали давно?

Б: Ни малейшего.

СБ: Вы когда-нибудь давали ему какие-либо сведения о его прежней жизни с целью побудить его заявить о своих правах?

Б: Никаких. Я бы мог много чего порассказать ему, если бы он меня спросил, но никогда не задавал мне ни единого вопроса.

СБ: Вы были убеждены, после того разговора в отеле, что это Роджер Тичборн?

B: Да, был. По правде сказать, он так был похож на одного из своих дядьев, что я не мог ошибиться. Я в жизни не знал никого, кто бы так был похож на покойного сэра Генри Тичборна.

СБ: Значит, они были похожи, так?

Б: О да! Как две горошины в одном стручке.

(Смех в зале.)

6. Всепрощение в стереоскопе, 1845 год

Нервы миссис Туше были в таком раздрае, что она поручила девочкам накрыть на стол, а сама вышла в сад подышать. В Кенсал-Лодже это было бы вполне оправданное решение: а в имении Кенсал сад был и больше, и красивее, тут стоял старый дуб, а под ним скамейка, на которую она села, достала из кармана опечалившую ее записку и перечитала:

«Дорогая миссис Туше!