Оболочка зеро

Перестал довлеть над человеком и злой рок физической стороны жизни. Не осталось на Земле подлинно невыносимых мест, ибо всякое место отныне можно было увидеть в более радужном свете. Войны прекратились, и сошли на нет вооружённые конфликты, поскольку ни один ресурс, за который они велись ранее, не стоил того, чем обладал каждый. Ведь истинно сказано: человек носит свои сокровища в себе самом. Ерунда чудовищная, но вам такое завсегда по душе: сентиментальная патетика, примат личности над обстоятельствами, и так далее, и тому подобное.

И настала эра всеобщего благоденствия, и длится она по сей день. О, полное, ничем не омрачаемое благоденствие. Слава, слава…»

Энн пробудилась через пару часов, полная энергии и предвкушений. В комнате была собственная ванная, сияющая чистотой, да каких размеров! Любопытно, сколько нужно отвалить на чёрном рынке типу вроде Пола, чтобы пожить вот так хоть немножко? Ну хоть недельку-другую – ах, как было бы славно! Энн не удержалась от искуса перепробовать по чуть-чуть содержимое всех бутылочек и баночек, одновременно пытаясь одёргивать себя самым резким образом: хватит, хватит, не для того же она здесь!

Всё же, прекрасно сознавая, что делает нечто непростительное, она украдкой сунула в сумку самый миленький пузырёк, жидкость в котором изумительно пахла кокосом, и поскорее вышла из комнаты.

В гостиной, где они сидели раньше, человек-жилет смахивал со столика несуществующую пыль метёлочкой из радужных перьев. Энни показалось, что он стал выше ростом, но присматриваться было недосуг: жилет почтительно пробормотал, что праздник начнётся через час, а мистера Брингерберга можно найти снаружи.

Надвигались сумерки. На деревьях зажглись бумажные фонарики, а вдоль садовых дорожек стояли факелы тики (по крайней мере, так они назывались в игре The Sims, от которой Энн в детстве было буквально не оторвать).

Из каждого угла парка доносилась музыка, причём отовсюду разная. Что вполне гармонировало с составом гостей, которых за то время, что Энн отдыхала, собралось немало. Теперь по дорожкам бродили не только одухотворённые личности в долгополых балахонах, но и дамочки в баснословно сложных либо продуманно простых платьях, и импозантные мужчины с сигарами и тростями, и даже – боже, неприличие-то какое! – девушки в вязаных и расшитых блёстками трусиках и лифах. Попытавшись представить, как она в своих тёртых штанах и порядком уже загрязнившейся рубашке выглядит в их глазах, Энн ощутила небольшую неловкость. Но на неё никто не обращал внимания.

– Неплохо, не правда ли? – послышался за спиной голос хозяина, и рука мистера Брингерберга дружески похлопала Энн по плечу. – Вы не заскучали? Выпейте чего-нибудь.

– Нет, спасибо, – отозвалась Энн, поворачиваясь к нему. Да так и застыла, забыв закрыть рот.

Во-первых, у мистера Брингерберга что-то опять случилось с одеждой: белоснежные штаны сузились и обросли красными лампасами. Во-вторых, теперь мистер Брингерберг был острижен очень коротко, но над внезапно потолстевшими губами нависали чёрные усы. Голову венчала красно-белая царская корона. А когда хозяин вновь открыл рот, Энн показалось, что количество крупных белых зубов в нём увеличилось раза в два против нормы.

– Давайте я расскажу, что у нас тут где. В юго-западной части парка пока идут семинары по блек-джеку для сыроедов, а потом будет эйсид-дискотека. Там – йога на парашютных стропах, йога в спальных мешках и йога в ластах. Чуть поодаль – экзистенциальная психотерапия в формате митапа и закрытый кинопоказ для тех, кому за сто пятьдесят, это в смысле ай-кью. А вон в том павильоне у нас убийство.

– Убийство? – машинально повторила Энн. Сколько она ни щипала себя тайком за руку, мистер Брингерберг всё никак не хотел принимать прежний облик.

– Не настоящее, конечно, – улыбнулся хозяин во все свои шестьдесят четыре зуба, покачивая высоким бокалом. – Убийство лейтенанта Коломбо. Интеллектуальное развлечение для тех, кто находит ультрамодным на несколько десятилетий отставать от современности. Кстати, познакомить вас с кем-нибудь?

– А где будет это ваше… групповое транспонирование?