Оболочка зеро

– Трансцендирование. В главном шатре. – Мистер Брингерберг махнул стаканом в направлении летающей тарелки. Со стороны павильона с убийством внезапно раздалась душераздирающе высокая трель женского визга. – О, прошу прощения. Кажется, Коломбо наконец-то прикончили – бог знает, сколько серий я об этом мечтал. Позвольте вас оставить…

И мистер Брингерберг удалился, напевая себе под нос что-то вроде «I’ve got to break fre-ee-e…»

Энн посмотрела себе под ноги. Ей вдруг стало ясно, что произошло. Она же спала – вот в чём дело. Как там говорил этот ненормальный, Пол? Во сне система сама себя проверяет, находит дыру и ставит заплатку из первого попавшегося материала.

А что, если внешность Сая тоже изменится? Его хоть узнать-то будет можно?

«Ничего, уж я узнаю», – мрачно сказала сама себе Энн, решительно направляясь к шатру.

По дороге ей пришлось несколько раз отказаться от плюющихся бенгальскими искрами коктейлей, аппетитно сервированных клешней камчатского краба и маленьких кривеньких сигареток, предлагаемых девушками в блестящем неглиже, сновавшими между сосен и пальм с подносами. Также пришлось пару раз увернуться от внушительных телег, которые с деловым видом катали по дорожкам люди-жилеты – на телеги были водружены гигантские баки со шлангами и пистолетами, как на автозаправочных станциях, которые Энн видала в кино. А огибая пышный рододендроновый куст, она почти наступила на павлина. Глупая птица разразилась серией отвратительных резких воплей, которым снова вторили крики из убийственной беседки – похоже, лейтенанта Коломбо кончали в этой игре дважды.

Наконец Энн добралась до шатра. Внутри не оказалось ни стульев, ни скамеек – только полосатые коврики прямо на земле. В центре круга было посвободнее: кусочек ткани, который там лежал, был белоснежным. Очевидно, он предназначался для Учителя Саа. Свободных мест рядом совсем не было.

Отойдя как можно дальше от группки женщин в брюках-галифе, затеявших яростную дискуссию о гуманизме феминизма, Энн присела на полосатую тряпицу. Неподалёку несколько волосатых людей бренчали на струнных инструментах и постукивали ладошами по небольшим барабанам – это было так заунывно, что Энни чуть снова не сморил сон. Она потрясла головой и куснула себя за палец: ну уж нет! Спать ей теперь никак нельзя. По крайней мере, сейчас – точно.

Постепенно народу прибывало. Уже почти все коврики были заняты. По периметру прошёлся человек-жилет, гася светильники, и шатёр, освещённый только свечами, расставленными вокруг свободного пятачка в центре, погрузился в сумрак. Над головами плыл ароматический дым, становилось душновато, и Энн пришлось снова цапнуть себя за палец для профилактики. Она увидела, как в шатёр с видом полного удовлетворения проскользнул мистер Брингерберг и гости посторонились, давая ему место поближе к середине.

Внезапно музыка смолкла. А спустя несколько секунд откуда-то сбоку послышалось протяжное мистическое гудение. Повертев головой, Энн обнаружила, что странный звук издаёт большой округлый сосуд в руках человека, медленно и величественно вышагивающего к центру круга. Человек, очевидно, только что вошёл в шатёр и водил по ободку сосуда толстой короткой палочкой, заставляя его непрерывно звенеть на низкой ноте. При виде его все присутствующие возбуждённо зашептались, а мистер Брингерберг самодовольно заулыбался.

Вошедший был с головой закутан в нечто, удивительным образом напоминавшее одну из жёлтых занавесок в доме миссис Эванс. У Энни перехватило дух; она едва усидела на месте. Это Сай, она всем сердцем чувствует. Даже рост тот.

Человек в занавеске прошествовал к белому коврику и опустил свой сосуд на пол. Воцарилась тишина. Учитель Саа выдержал драматическую паузу, затем воздел руки над головой и торжественно откинул край занавески с лица.

– А-ахх… – хором выдохнули зрители.

– Да чёрт же возьми! – в сердцах воскликнула Энни.

Это был ни капельки не Сай.

Глава девятая, в которой героиня попадает в стеснённое во всех смыслах положение

Конечно, Саймон мог и измениться. Но не настолько же.

Человек, стоящий в центре круга, был очень молод и невозможно – порочно – красив. Пожалуй, как греческий бог. Или как Роберт Паттинсон, будь он Райаном Гослингом. Светлые отросшие волосы, большие пронзительно-серые глаза, высокие скулы…

– Братья и сёстры… – мягко начал Учитель Саа ласковым и одновременно мужественным голосом.

Энн резко встала и принялась проталкиваться к выходу.

Вырвавшись на свободу, она какое-то время постояла в темноте, вдыхая прохладный вечерний воздух. Неудача, полная неудача! И что ей теперь делать?!

В дальнем углу, очевидно, началась эйсид-дискотека: оттуда до Энн доносились совершенно жуткие звуки. Половина фонариков погасла, и парк окутывала нежная полутьма. Энни побрела по дорожкам наугад, обходя сторонкой гостей с их бокалами, закусками, сигаретками, музыкальными инструментами, гирляндами на шеях, пафосными платьями и глупыми разговорами. Что за детские игры, ей-богу!