Оболочка зеро

Энни упёрлась обеими ногами, а свободной рукой для надёжности схватилась за факел тики:

– Я не двинусь с этого места, Джим Бейкер, и тебя не пущу, пока не ответишь по-человечески.

Взволнованные голоса, доносившиеся со стороны шатра, стали ещё громче. И определённо приближались. Джим застыл, в бешенстве вытаращив глаза, а затем резко стряхнул её руку:

– Да и чёрт с тобой, оставайся!

– Я закричу! – повысила голос Энн. – Вот прямо сейчас заору дурным голосом! И ещё покажу им всем, куда ты сбежал!

Теперь уже ясно слышался голос мистера Брингерберга: кажется, он успокаивал своих спутников, но непохоже, чтобы успешно.

– Да что ты привязалась?! – прошипел Джим. – Чего тебе надо-то, господи?!

– Правды, – твёрдо заявила Энн. – Что ты здесь делал?

Джим застонал:

– Хотел взять кое-что!

– Взять – это украсть?

– Да не будь же ты такой дурой! – Он прыгнул к Энн, вырвал у неё факел и, метнувшись в сторону, сунул в карповый пруд. – Сейчас они будут здесь и увидят твой труп, и нас с тобой рядышком, и…

– Я тебе сто раз говорила: он не настоящий!

– Ага, ты говорила. – Голоса зазвучали буквально в паре шагов, и Джим, недолго думая, метнулся к Энн, схватил её в охапку и буквально бросил в ближайший куст, сам прыгнув следом.

Ветви у куста были плотные и росли густо, так что Энн даже не коснулась земли. Но расцарапалась – будь здоров.

– Что это?! – панический возглас раздался прямо перед ней, за завесой листьев. Одновременно там посветлело: пришедшие несли факелы. В кусте по понятным причинам царил мрак, но местоположение Джима чётко определялось по тревожному сопению.

Внезапно под ногами у Энн что-то зашевелилось, и она едва не взвизгнула: какая-то гладкая штука легко мазнула по ногам.

– Ничего особенного, друзья мои, – мистер Брингерберг успокаивал гостей в какой-то паре шагов. – Да посмотрите сами, вот же он.

– А-а, так вот кто у нас тут бедокурит! – со смешком сказал кто-то.

Постаравшись поменять положение как можно беззвучнее, Энни выглянула в просвет меж листьев. Из их с Джимом куста, буквально у неё из-под ног, вальяжно вышел павлин и уставился на сборище из пяти-шести человек, которые под предводительством хозяина направлялись, очевидно, в китайскую беседку.

– И я вас уверяю, – подхватил мистер Брингерберг, – остальное объяснится так же просто. Я убеждён, что милая мисс Раппопорт видела наше чучело – только и всего.

– Давайте всё же взглянем, Брингерберг, – хмуро буркнул длинный тип, с силой втыкая в грунт один из факелов, которые держал наперевес.

Шествие проследовало дальше. Рядом с Энн что-то негромко потрещало, и сопение утихло. Хотелось обругать Джима немедленно, но тут Энн посмотрела на павлина и едва не вскрикнула.

Здоровенная птица, стоя к ней задом, внезапно раскрыла хвост и принялась мелко-мелко им трясти. Но Энн поразила не сама демонстрация, а то обстоятельство, что на сине-зелёном хвосте во всю ширину красовались малиновые буквы.

– Джим, ты это видишь?! – сдавленно пискнула она.

– Вижу, вижу, – послышался ответный шёпот.

– Что там написано?

В этот миг со стороны китайской беседки раздался взвизг на такой высокой и тонкой ноте, что у Энн едва не лопнули уши. Голос явно принадлежал мистеру Брингербергу.

– Там написано «вот и всё, ребятки!», – сообщил шёпот, и тут же рот Энн оказался грубо залеплен чем-то плотным, а голова – упакована в нечто вроде непрозрачного мешка. Девушка пробовала было воспротивиться, но её бесцеремонно потащили сквозь ветки куда-то назад.

Оказалось, что куст кончается довольно быстро: вскоре Энн стало посвободней, но толку от этого было чуть. Едва попробовав дёрнуться, она тут же почувствовала, как воспаряет ввысь. И сразу же затем – опускается, после чего её невежливо затолкали в какое-то очень тесное пространство с жёсткими стенками, да ещё прихлопнули чем-то твёрдым сверху.

Похоже, прямо в парке мистера Брингерберга была выстроена небольшая тюрьма, и Энн только что угодила в одну из камер. Там было сыро и воняло, как на заднем дворе «Двух барабанов» субботним утром.

А потом началось самое неприятное. Камера начала движение.

Энн попробовала было потолкаться, но это оказалось не так-то легко – ещё бы, ведь её согнутые колени практически сдавливали уши, макушка упиралась в потолок, а руки оказались зажаты где-то за спиной. Девушка слышала всё, что происходит снаружи, но сама не могла издать ни звука.

– Эй, гар-р-сон… Нацеди-ка мне рюмашку вот этого твоего…

Камера приостановилась.

– Прошу прощения, сэр, у меня пусто, – раздалось над головой у Энн. – Везу на дозаправку.

Тесная тюрьма двинулась дальше, подпрыгивая и покачиваясь, а Энн наконец сообразила, куда её запихали: в одну из бочек из-под спиртного! Тех самых, на телегах. А катит её один из жилетов… Но куда?