Оболочка зеро

Вкус у помидора был преотвратнейший. А действие сказалось незамедлительно.

В голове у Энн вдруг зашумело. Сарай со всем его содержимым принялся моргать и подёргиваться. Всё вокруг стало выглядеть так, словно кто-то натянул на каркас грубо намалёванную на холстине декорацию, и теперь она колыхалась на сквозняке и норовила расползтись по швам.

Очень-очень медленно Энни подняла голову и посмотрела на мистера Мобса. Тот неуловимо менялся. Лицо было абсолютно точно его, но вместе с этим черты его растягивались и расползались, уши темнели, а вокруг глаз расплывалось пятно, напоминающее карнавальную маску. Мистер Мобс становился похож на гигантскую панду.

– Мне нужно прилечь, – неестественно громко проговорила Энн и не без труда поднялась с корточек. Стены сарая тотчас закружились в весёленькой польке. – День был тяжёлый, и я очень устала.

– Был? – переспросил Джим. – Да мы только проснулись!

Энн прикрыла глаза рукой и с превеликой осторожностью бросила на Джима взгляд сквозь растопыренные пальцы. Ой, мамочки.

Джима корёжило, как газету на угольях: оставаясь собой, он был в то же время то широкоплечим и статным, то плюгавым и кривеньким. То аскетично-тощим, то с объёмным брюшком и румянцем во всю щёку. А уж за костюмом Энн и вовсе не могла уследить: цвета и фасоны сменяли друг друга, как стёклышки в калейдоскопе.

– Знаешь, Джим… – проговорила она дрогнувшим голосом. – По-моему, Пол не врал.

На деревянных ногах она двинулась к облюбованной давеча кучке сухой травы, которая по мере приближения к ней теперь превращалась то в груду ветоши, то в шерстяное одеяло в шотландскую клетку, то в надувной пляжный матрас. Сквозь туман в голове до неё дошло, что Джим вроде как подскочил и поддерживает её, помогая сесть. Но как раз в этот момент сено окончательно взбесилось, обернувшись листом гигантской кувшинки, и Энн, вздрогнув от неожиданности, отключилась.

Глава одиннадцатая, в которой помощь приходит, но какая-то странная

Когда Энни открыла глаза, вокруг опять было темно. Но, начиная вспоминать события, приведшие к обмороку, девушка пришла к выводу, что сейчас темнота ей очень даже нравится.

В сарае негромко разговаривали.

– Да нет, – донёсся до неё голос Джима. – Я тоже пробовал: нет сети. А я ведь ничего не пил у Брингерберга. Думаю, сарай как-то экранирован.

– Мы уже почти сутки сидим тут голодные, – пожаловался Мобс. – А у меня очень низкий сахар. Я просто потеряю сознание, если не поем чего-нибудь углеводистого.

– Ещё этого не хватало, – проворчал Джим. – Мало мне одной такой.

Тут Энн показалось, что по тому, на чём она лежала, – чем бы это ни было, – прошла какая-то вибрация.

– Голодный обморок – не шутки, – строго сказал толстяк. – А девушка хорошая. Тебе бы держаться за неё, балбесу. Эх, вот как вспомню свои юные годы…

Теперь Энн уже совершенно явственно ощутила толчок. По спине пробежал холодок: чем же таким стала её охапка травы теперь, что может толкаться?

– Она обручена, – холодно отрезал Джим и поправился: – Почти. Так что свои юные годы можете забыть обратно.

– Счастливчик, – вздохнул толстяк. – И ведь не ценишь…

Тут лежанка Энн буквально подпрыгнула, заставив девушку вскочить на ноги:

– Эй, тут что-то пихается!

Энни с опаской потрогала то место, где только что лежала… Выдохнула: сено, обычное сено. Было слышно, как Джим с Мобсом пробираются к ней, спотыкаясь и чертыхаясь.

– Ты как вообще… Нормально?

Это было почти неслыханное для Джима проявление заботливости, но Энн только отмахнулась. Она энергично разгребла сухую траву и быстро добралась до чего-то, на ощупь напоминавшего обычный половичок из обрезков ткани – как у отца Маккены. Кто-то – Джим или толстяк – скатал его, и Энн затаила дыхание: на полу под половичком показались светящиеся линии, которые складывались в кривоватый квадрат.

– Это люк! – возбуждённо шепнул Джим. – Люк в полу! И там, внизу, горит свет!

Снизу послышался звук удара, и Энн вздрогнула.

– Что-то его держит… – Мешая друг другу, они с Джимом принялись возить ладонями по квадрату и одновременно нащупали щеколду. Не без труда, но она поддалась, и люк резко распахнулся.

– Не могу понять, – из-под пола послышался приятный нежный голос. – Снаружи – ясное дело, но зачем было запираться изнутри?

В сарай пролился мягкий свет керосиновой лампы. Их гость сперва поставил на край люка её, а затем показался сам: Джим и Мобс помогли ему выбраться.

Энн уже узнала этот голос, но всё же по понятным причинам была немного удивлена. К тому же учитель Саа теперь выглядел как средневековый монах: коричневая ряса, подвязанная верёвкой, длинные вытянутые рукава и остроконечный капюшон до самой поясницы.

– Я принёс вам немного еды, – сообщил учитель Саа, а затем отчего-то вспомнил о правилах хорошего тона и представился: – Моё имя – Саша. – Имя, произнесённое с ударением на второй слог, звучало томно и даже немного интимно, словно учитель признавался в каком-то мелком, но грязноватом грешке.