Общественное мнение

В любом случае Коул предполагает, что общество может существовать в рамках общественного договора, основанного на общепринятой идее о «конкретных существенных группах функций». Как распознать эти конкретные существенные группы? Коул считает, что функция – это то, что интересует группу людей. «Суть функциональной демократии состоит в том, что человек должен учитываться столько раз, сколько существует функций, в которых он заинтересован»[200]. Теперь у слова «интересоваться» есть по крайней мере два значения. Его можно использовать, когда человек во что-то вовлечен, или когда он над чем-то думает. Джону Смиту, например, могло быть чрезвычайно интересно, что происходит в деле о разводе Стильмана. Возможно, он внимательнейшим образом штудировал все новости из бульварных газетенок. С другой стороны, молодого Гая Стильмана, чья респектабельность была поставлена на карту, по всей видимости, дело ничуть не заботило. Выходит, Джона Смита интересовала тяжба, которая не затрагивала его «интересы», при этом Гая совершенно не интересовало то, что могло определить всю его дальнейшую жизнь. Боюсь, что Коул больше верит Джону Смиту. Он так отвечает на «весьма глупое возражение» о том, что голосование по функциям вынуждает слишком часто голосовать: «Если человек недостаточно заинтересован в голосовании, и его нельзя заинтересовать так, чтобы он проголосовал, скажем, за дюжину отдельных субъектов, значит, он отказывается от своего права голоса. Результат получается не менее демократичным, чем если бы он голосовал вслепую и не имея своего интереса».

Коул считает, что неподготовленный избиратель «отказывается от своего права голоса». Из чего следует, что голоса подготовленных демонстрируют их интерес, а интерес определяет функцию[201]. «Следовательно, Браун, Джонс и Робинсон должны проголосовать не по одному разу, а столько, сколько существует различных вопросов, требующих совместной реакции людей, в них заинтересованных»[202]. Меня очень беспокоит, считает ли Коул, что Браун, Джонс и Робинсон должны как-то подтверждать свою заинтересованность на любых выборах, где они отстаивают свои права, или что кто-то другой, пока не названный, выбирает те функции, в которых они уполномочены быть заинтересованными.

Если бы меня попросили объяснить рассуждения Коула, я сказал бы, что он сгладил имеющуюся трудность, выдвинув чрезвычайно странное предположение о том, что неподготовленный избиратель отказывается от своего права голоса. Он сделал и другой странный вывод: неважно, организуется ли функциональное голосование высшей властью или оно идет «снизу», на основе принципа, что человек голосует, когда ему это интересно, так или иначе голосовать придут только подготовленные, а значит, весь политический институт будет работать.

Есть два вида неподготовленных избирателей. Есть человек – обычно довольно грамотный, – который ничего не знает и прекрасно это понимает. И он отказывается от своего права голоса. Но есть и другой, который тоже не подготовлен, но об этом не знает, более того, ему все равно. При отлаженном механизме партийного аппарата его всегда можно затащить на выборы. Его голос является основой всей этой машины. И поскольку коммуны цехового общества обладают большой властью над налогами, заработной платой, ценами, кредитом и природными ресурсами, то неразумно предполагать, что выборы будут менее страстными, чем решения внутри цехов.

То, как люди выказывают свой интерес, не будет ограничивать функции в функциональном обществе. Определить функцию можно еще двумя способами. Один из них – профсоюзы, которые развязали борьбу, породившую гильдейский социализм. Эта борьба могла бы скрепить вместе группы людей в своего рода функциональных отношениях, и впоследствии эти группы стали бы лично заинтересованными в цеховом социалистическом обществе.

Некоторые из них, например, шахтеры и железнодорожники, были бы очень сильны и, скорее всего, твердо придерживались бы взгляда на свою функцию, усвоенного в битве с капитализмом. Вполне возможно, что некоторые профсоюзы, занимающие выгодное положение, в социалистическом государстве превратятся в центры, где согласуются действия и принимаются решения. Однако цеховое общество неизбежно сочло бы такие профсоюзы трудноразрешимой проблемой, поскольку прямое действие раскрыло бы их стратегическую силу, и по крайней мере некоторые их лидеры не станут охотно возлагать эту силу на алтарь свободы. Чтобы их «скорректировать», цеховому обществу пришлось бы подсобрать свои силы, и довольно скоро радикалы потребовали бы создания мощных коммун, способных самостоятельно определять функции цехов.

А если функции будет определять правительство (коммуна), тогда исчезнет идея, лежащая в основе самой теории. Ведь ранее предположили, что система функций очевидна, чтобы самостоятельные цеха добровольно согласились формировать общество.