Общественное мнение

Фабрика, конечно, очень широкое слово, и Коул понимает под ним шахты, верфи, доки, вокзалы и любое место, которое является «естественным центром производства»[193]. Однако в этом смысле фабрика означает совсем другое, это не совсем производство. Фабрика, по мнению Коула, – это место работы, где люди непосредственно общаются друг с другом, среда, небольшая настолько, чтобы каждый рабочий все о ней знал. «Такая демократия, если ей суждено стать реальностью, понятна каждому отдельно взятому члену гильдии и пригодна для использования»[194]. Важное замечание, поскольку Коул, как и Джефферсон, ищет естественную единицу управления. А единственной такой единицей является привычная среда. В этом смысле ни большой завод, ни железнодорожная система, ни крупное угольное месторождение не являются естественными единицами. Коул имеет в виду мастерскую или цех. Именно там можно предположить, что у людей есть «привычка работать вместе и сформированные традиции». Остальная часть завода, остальная часть производства – это логически выводимая среда.

Все видят и почти все признают, что самоуправление в чисто внутренних делах цеха – это управление делами, которые можно охватить одним взглядом[195]. Вопросы возникли бы относительно того, что именно считать внутренними делами цеха. То, что представляет наибольший интерес, например, заработная плата, стандарты производства, закупка материалов, сбыт продукта, более широкое планирование работы, никоим образом не является чисто внутренними вопросами. Цеховая демократия обладает свободой при условии соблюдения огромных ограничений извне. В рамках такой демократии можно заниматься организацией запланированной для цеха работы, разбираться с нравами и темпераментом отдельных лиц, отправлять правосудие по мелким трудовым делам и выступать в качестве суда первой инстанции в чуть более крупных частных спорах. Можно выстраивать отношения с другими цехами и, наверное, с заводом в целом. Но изоляция невозможна. Цех, как единица производственной демократии, основательно впутан во внешние дела. Именно управление внешними отношениями и проверяет теорию гильдейского социализма.

Этими внешними отношениями должно заниматься представительное правительство, организованное по принципу федерации от цеха к заводу, от завода ко всему производству, от производства к стране, с промежуточными региональными группами представителей. Однако вся эта структура берет начало в цехе, и все свойственные ей достоинства восходят к этому источнику. Представители, которые выбирают своих представителей, которые выбирают своих представителей, которые, в конце концов, «координируют» и «управляют» цехами, избираются, как утверждает Коул, на основании истинной демократии. А так как эти представители происходят из самоуправляющейся единицы, весь федеральный организм будет проникнут духом и реальностью самоуправления. Представители будут исполнять «реальное волеизъявление, как его понимают сами рабочие»[196], то есть как свою волю и интересы понимают люди в цехах.

В правительстве, которое руководствовалось бы в прямом смысле этим принципом, возник бы, если история нас хоть чему-то учит, либо бесконечный обмен голосами, либо хаос враждующих цехов. Ведь несмотря на то, что рабочий в своем цехе может составить объективное мнение о внутренних делах, его «воля» насчет отношений цеха к заводу, всему производству и в целом нации попадает под действие разного рода ограничений, например, на доступ к информации, стереотипов и личного интереса, то есть всего, что окружает любое другое эгоцентричное мнение. Опыт работы в своем цехе вынуждает человека в лучшем случае обращать внимание лишь на некоторые аспекты большого целого. Его мнение о том, что правильно в цехе, а что нет, формируется на основе знания существенных фактов. А мнение о том, что правильно в огромной и сложной среде, которую он не наблюдает, скорее будет неверным, если это мнение будет лишь обобщением опыта, полученного в отдельном цехе. На собственном опыте представители цехового общества обнаружили бы, как и современные высшие профсоюзные чины, что по большому числу вопросов, которые им предстоит решить, не существует «реального волеизъявления, как его понимают сами рабочие» в цехах.

И все же члены гильдии настаивают на том, что такая критика слепа, поскольку она не принимает в расчет великое политическое открытие. Возможно, вы и правы, сказали бы они, полагая, что представителям цехов придется самостоятельно принимать решения по многим вопросам, по которым у рабочих нет своего мнения. Но вас сбило многовековое заблуждение: вы ищете человека, который представлял бы группу людей. А его просто нет. Единственный возможный представитель – это тот, кто выполняет «какую-то конкретную функцию»[197]. Следовательно, каждый человек должен помочь выбрать столько представителей, «сколько существует конкретных важных групп функций».