Общественное мнение

Современная демократия и промышленная система родились во времена, когда люди выступали против королей, королевского правительства и режима полного экономического регулирования. В сфере промышленности эта реакция приняла форму крайней деволюции, передачи полномочий, известной как индивидуализм в условиях свободной конкуренции. Каждое экономическое решение принимал человек, который имел право на соответствующую собственность. Поскольку почти все кому-то принадлежало, должен был быть человек, который всем управлял. Плюралистический суверенитет во всей красе. Экономическое управление велось в рамках экономической философии конкретного человека, хотя предполагалось, что будут вступать в действие непреложные законы политической экономии, которые в итоге приведут к гармонии. Такое управление породило много прекрасного, но много и ужасного, неприглядного, что в результате вызвало противодействие. Например, трест, установивший своего рода римский мир внутри сферы промышленности и грабительский римский империализм во всех других. Люди обратились за помощью к законодательному органу: призвали представительное правительство, основанное на образе фермера из поселка, обуздать полусуверенные корпорации. Рабочий класс стал объединяться в профсоюзы. Затем начался период усиления централизации и своего рода гонки вооружений. Тресты сливались друг с другом, отраслевые профсоюзы объединились на федеративных началах и создали рабочее движение, политическая система усилилась в Вашингтоне и ослабла в штатах, поскольку реформаторы пытались противопоставить ее силу крупному бизнесу.

В этот период практически все школы социалистической мысли от левых марксистов до «новых националистов», сплотившихся вокруг Теодора Рузвельта, воспринимали централизацию как первую стадию эволюции, в конце которой политическое государство поглотит всех представителей бизнеса, обладающих властью. Однако все пошло совсем не так, за исключением пары месяцев военного времени. Случился эволюционный разворот от всеядного государства в пользу новых форм плюрализма. Но на этот раз обществу пришлось качнуться не к атомарному индивидуализму «экономического человека» Адама Смита и фермера в понимании Томаса Джефферсона, а к своего рода молекулярному индивидуализму добровольно объединившихся в группы людей.

Во всех этих колебаниях теории присутствует одна интересная вещь: каждая версия обещает мир, в котором никому ради выживания не придется следовать за учением Макиавелли. Каждый новый порядок устанавливается посредством тактики принуждения, в той или иной форме, каждый ради собственного сохранения использует силу, и каждый свергается насильственными действиями. При этом ни в одном из них тактика принуждения не считается частью идеала: ни физическая сила, ни особое положение, ни раздача должностей, ни наличие привилегий. Индивидуалист считал, что самопросвещенный эгоизм принесет мир. Социалист уверен, что причины проявления агрессии скоро исчезнут. Новый плюралист надеется, что так оно и будет[186]. Почти во всех социальных теориях, кроме учения Макиавелли, применение насилия иррационально. Искушение сделать вид, что насилия не существует, поскольку оно абсурдно, неконтролируемо, и его даже трудно передать словами, становится непреодолимым для любого, кто пытается рационализировать человеческую жизнь.

На что порой способен пойти умный человек, чтобы не признавать в полной мере роль силы, показано в книге Дж. Д. Г. Коула о гильдейском социализме. Нынешнее государство, говорит он, «является прежде всего орудием принуждения»[187]. В гильдейском социалистическом обществе не будет верховной власти, хотя будет координирующий орган. Он называет этот орган коммуной.

Затем Коул перечисляет полномочия коммуны, которая прежде всего, как мы помним, не должна выступать орудием принуждения[188]. Она разрешает ценовые споры, перераспределяет прибыль или убытки. Она отвечает за природные ресурсы и контролирует выдачу кредитов. Еще она «распределяет в коммуне рабочую силу», утверждает бюджеты гильдий и государственных служб, взимает налоги. «Все вопросы, связанные с доходами» подпадают под ее юрисдикцию. Коммуна «делится» доходом с теми членами сообществ, которые не могут работать, и выступает у гильдий последней инстанцией в решении всех вопросов, касающихся политики и юрисдикции. Коммуна принимает конституционные законы, закрепляющие функции органов администрации. Она же назначает судей. Коммуна наделяет гильдии правом на принуждение и ратифицирует их локальные акты, где есть пункты о принуждении. Она контролирует вооруженные силы, объявляет войну и заключает мир. Коммуна является высшим представителем нации за рубежом и решает вопросы о границах внутри государства. Она создает новые административные органы, распределяет новые функции, руководит полицией и принимает любые законы, необходимые для регулирования частного поведения и личной собственности.