Общественное мнение

Впрочем, каждая сложная община обращалась за помощью к особым людям: пророкам, священникам, старейшинам. Наша собственная демократия, хотя основой ей служила теория всеобщей компетентности, с целью управления аппаратом власти и помощи в управлении промышленностью сама обращалась к юристам. Признавалось, что человек со специальным образованием ориентируется на более широкую систему истины, чем та, которая спонтанно возникает в голове дилетанта. Увы, опыт показал, что традиционных знаний и подготовки юриста недостаточно. Благодаря применению технических знаний Великое общество стремительно разрослось и достигло колоссальных размеров. Ему помогли инженеры, которые научились проводить точные измерения и использовать количественный анализ. Росло понимание, что обществом нельзя управлять людям, которые дедуктивно рассуждают о добре и зле. Заставить общество подчинятся человеку могла только техника, это общество создавшая. Таким образом, постепенно более просвещенные руководящие умы призвали на помощь подготовленных специалистов, или прошли подготовку сами, чтобы сделать части сложившегося Великого общества понятными для тех, кто им управляет. Эти люди известны под разными именами: статистики, бухгалтеры, аудиторы, промышленные консультанты, разного рода инженеры, ученые, специалисты по персоналу, исследователи, а иногда и просто личные секретари. Все они привезли с собой профессиональные словечки и вдобавок картотечные шкафы, карточные каталоги, графики, папочки, куда можно складывать отдельные листы, и, самое главное, солидный идеал руководителя, который сидит за рабочим столом, держит в руке печатный лист, где данные изложены в удобной форме – отклонить или одобрить, – и решает вопросы.

Все это развитие было результатом не столько стихийной творческой эволюции, сколько слепого естественного отбора. Человек, облеченный властью, – политик, лидер партии, глава добровольного объединения – обнаружил, что если ему придется обсуждать в течение дня две дюжины разных тем, то кто-то должен его подготовить. И стал требовать пояснительные записки. Потом оказалось, что он не успевает читать почту. И он потребовал, чтобы ему подчеркивали синим карандашом интересные фразы в важных письмах. Оказалось, что он не в силах переварить огромные стопки машинописных отчетов, которые копились на его столе. Он потребовал оформлять их краткое изложение. Оказалось, что он не в состоянии понять все эти бесконечные ряды цифр. Он воспользовался помощью человека, который стал рисовать для него цветные диаграммы. Оказалось, что он действительно не отличает одну машину от другой. Тогда он нанял инженеров, которые разбираются в стоимости и характеристиках и могут помочь ему с выбором. Он сбрасывал с себя одно бремя за другим, как человек снимает сначала шапку, потом пальто, потом расстегивает воротничок, когда пытается сдвинуть с места громоздкий предмет.

Как ни странно, хотя он знал, что ему нужна помощь, социолога он звать не спешил. Химика, физика, геолога приняли гораздо раньше и дружелюбнее. Для них устроили лаборатории, их деятельность всячески поощряли, поскольку победу над обычной природой оценить могли сразу. Но ученый, который занимается природой человека, это совсем иной случай. На то много причин, главная состоит в том, что социолог мало что может предъявить в качестве побед. У него их мало, поскольку, если только он не занимается историческим прошлым, ему сложно доказать свои теории, прежде чем предложить их публике. Физик может выдвинуть гипотезу, затем проверить, пересмотреть ее сотни раз, и, если он все же ошибается, никто не страдает. Социолог же не может гарантировать верность своих теорий, как после лабораторных испытаний: если за ним пойдут, а он ошибается, последствия могут быть непредсказуемыми. Он по природе вещей несет большую ответственность и при этом менее уверен в своих идеях.

Но и это не все. Исследователь, который занимается наукой в лаборатории, разобрался с дилеммой: мысль или действие. Он приносит образец своего действия в тихое место, где процесс можно повторить и мысленно проанализировать все на досуге. А социолог постоянно живет в такой сложной ситуации. Если он сидит в библиотеке, где у него есть время подумать, ему приходится полагаться на случайные и весьма скудные печатные источники: официальные отчеты, газеты и интервью. Если он выходит в «мир», где кипит жизнь, ему приходится пройти период долгого и порой мучительного ученичества, прежде чем его допустят в святилище, где принимают решения. Он не может погрузиться в деятельность, а затем снова вынырнуть из процесса и пойти подумать, когда ему заблагорассудится. Не существует привилегированных слушателей. Деловой человек, замечая, что социолог получает свои знания извне и лишь отчасти изнутри, осознавая, что гипотеза социолога не может быть подтверждена в лабораторных условиях и что проверить ее удастся только в «реальном» мире, начинает крайне низко оценивать социологов, не разделяющих его взглядов на государственную политику.