Общественное мнение

Народ доверчиво поверил в эти россказни. Высшие государственные власти, не задумываясь, их одобрили и поддержали своим авторитетом… В результате общество в Германии взбудоражилось, прорвалось сильное возмущение, направленное в особенности против священников, на которых возлагалась ответственность за приписываемые бельгийцам зверства… И как обычно бывает, тот гнев, жертвой которого они стали, немцы направили против католического духовенства в целом.

Протестанты дали возможность возродиться в умах давней ненависти на религиозной почве и обрушились на католиков. Так развязали новую борьбу за культуру, новый „Kulturkampf“. Католики не стали медлить с ответными мерами против такого враждебного отношения»[62] (курсив мой).

Вполне возможно, что действительно стреляли снайперы. Было бы очень странно, если бы каждый разгневанный бельгиец бросился в библиотеку, открыл учебник по международному праву и стал читать, имеет ли он право стрелять в попирающих мостовые его родных улиц проклятых неприятелей. Не менее странным было бы, если бы армия, никогда не бывавшая под обстрелом, не считала бы каждую летящую в свою сторону пулю незаконной в силу причиняемого неудобства, и даже нарушающей правила военных тактических учений на карте, которые и составляли весь ее опыт военных действий. Можно себе представить это болезненное стремление убедить себя, что люди, с которыми делают такие ужасные вещи, сами, должно быть, ужасные. Похоже, так эта легенда и раскручивалась до тех пор, пока не достигла ушей цензоров и пропагандистов, которые (неважно, верили они в нее сами или нет) увидели в ней ценность и выпустили ее для граждан Германии. А граждане тоже не сильно огорчились, обнаружив, что люди, к которым они применяли насилие, были не совсем людьми. И, самое главное, так как легенда шла от героев страны, в нее нельзя было не верить, иначе ты не был патриотом.

Но там, где остается много места воображению, поскольку район боевых действий затерян в тумане войны, очень сложно что-то проверить или проконтролировать. Байка о лютых бельгийских священниках довольно скоро возродила давнюю ненависть. Ведь в сознании большинства патриотически настроенных немецких протестантов, особенно из высшего класса, картина побед Бисмарка включала длительный конфликт с римскими католиками. По ассоциативному признаку бельгийские священники превратились в священников вообще, а ненависть к бельгийцам сменилась выражением ненависти в целом. Немецкие протестанты повторили опыт некоторых американцев, когда те, находясь в стрессовых условиях военного времени, сформировали из врага за границей и оппонентов в своей стране объект ненависти. Против такого синтетического врага, гуннов в Германии и гуннов внутри ворот, они пустили в ход всю скопившуюся злобу.

Католики сопротивлялись распространению таких историй о злодеяниях. Это носило, конечно, защитный характер и было направлено против тех выдумок, что провоцировали враждебность ко всем католикам, а не конкретно к католикам Бельгии. Служба организации католических священников «Пакс», по словам ван Лангенхове, имела только духовное влияние и «направила свое внимание исключительно на предосудительные действия, которые приписывались священникам». И все же нельзя хоть чуть-чуть не задуматься, а что такое открытие – понимание истинного отношения к католикам в империи Бисмарка – запустило в умах немецких католиков. Возникает и вопрос, была ли неявная связь между пониманием вышеупомянутого факта и тем, что видным немецким политиком, который во время перемирия был готов подписать смертный приговор империи, оказался Эрцбергер[63], лидер партии католического Центра.

8. «Белые пятна» и их значение

До этого я говорил скорее о стереотипах, чем об идеалах, поскольку слово «идеал» обычно используют для чего-то хорошего, подлинного и прекрасного. Идеалу нужно подражать, к идеалу нужно стремиться. Однако наш реестр зафиксированных образов намного шире. В нем можно встретить идеальных аферистов, идеальных продажных политиков, идеальных национал-патриотов, идеальных пропагандистов, идеальных врагов. Наш стереотипный мир не обязательно такой, каким мы хотели бы его видеть, а просто ожидаемый нами мир. Если происходящее соответствует ожиданиям, возникает ощущение, что все знакомо, и мы чувствуем, что плывем по течению. Наш раб должен быть рабом по природе, если мы афиняне, которые не хотят чувствовать угрызения совести. Если мы хвастались друзьям, что в гольфе попадаем в 18 лунок из 95, то, попав в 18 из 110, скажем, что сегодня «я прямо сам не свой». Другими словами, мы и понятия не имеем, кто этот простофиля, который неудачно ударил клюшкой 15 раз.