Общественное мнение

Человек с наивным взглядом на личный интерес большую часть вышесказанного вообще не принимает во внимание. Он забывает, что и личность, и интерес тоже каким-то образом воспринимаются, и что чаще это происходит в соответствии с общепринятыми представлениями. Стандартное учение о личном интересе не учитывает познавательную функцию. Если упорно считать, что люди все воспринимают относительно себя, то можно забыть, что представления людей обо всем вокруг, включая себя, не врожденные. Они приобретенные.

Выходит, верно писал Джеймс Мэдисон в десятой статье сборника «Федералист»[118]: «у цивилизованных народов необходимо возникают интересы землевладельцев, интересы промышленников, интересы торговцев, интересы банкиров и многих других меньших по значению групп, разделяя общество на различные классы, которыми движут различные чувства и взгляды»[119]. Но если изучить статью Мэдисона поглубже, можно обнаружить нечто, что, на мой взгляд, проливает свет на инстинктивный фатализм, который иногда называют экономической интерпретацией истории.

Мэдисон ратовал за федеральную конституцию и «среди многочисленных преимуществ союза» указывал его «способность сокрушать и умерять разгул крамольных сообществ». Крамольные сообщества – вот что беспокоило Мэдисона. А причины их появления он прослеживал в «природе человека», где скрытые наклонности «хотя и в различной степени, вызывают действия, совместные с различными обстоятельствами гражданского общества. Страсть к различным мнениям касательно религии, правительства и тьмы других предметов, равно как различия в суждениях и в практической жизни, приверженность различным предводителям, добивающимся превосходства и власти, или лицам иного толка, чьи судьбы так или иначе привлекают умы и сердца, в свою очередь делят человечество на партии, разжигают взаимную вражду и делают людей куда более склонными ненавидеть и утеснять друг друга, чем соучаствовать в достижении общего блага. Предрасположение к взаимной вражде столь сильно в человеке, что даже там, где для нее нет существенных оснований, достаточно незначительных и поверхностных различий, чтобы возбудить в людях недоброжелательство друг к другу и ввергнуть их в жесточайшие распри. При этом самым обычным и стойким источником разгула крамолы всегда было неравное распределение собственности».

Таким образом, теория Мэдисона заключается в том, что предрасположенность общества к созданию «крамольных сообществ» можно разжечь религиозными или политическими взглядами, можно разжечь лидерами, но чаще всего это происходит из-за распределения собственности. Однако заметьте, что Мэдисон утверждает только то, что из-за собственности все люди разные. Он не говорит, что собственность этих людей и их мнения находятся в причинно-следственной связи, он указывает лишь на то, что различия в собственности являются причинами различий во мнениях. Ключевое слово в аргументе Мэдисона – «различия». Из существования различающихся экономических ситуаций можно сделать предварительный вывод о вероятном различии мнений, но нельзя сделать вывод о том, какими именно будут эти мнения.

Эта оговорка радикально противоречит утверждениям самой теории в ее типичном понимании. Причем о необходимости такой оговорки свидетельствует огромное противоречие между догмой и практикой у ортодоксальных социалистов. Они утверждают, что следующий этап в эволюции общества является неизбежным результатом нынешнего. Чтобы выйти на неизбежный следующий этап, они предпринимают разные действия, они волнуют умы людей, и все ради формирования «классового сознания». Почему, спрашивается, сама экономическая ситуация не порождает осознания классовости? Не порождает, и точка. А поэтому не выдерживает никакой критики горделивое утверждение, что социалистическая философия покоится на пророческом понимании самой сути человеческой судьбы. На самом деле она покоится на гипотезе о человеческой природе[120].