Общественное мнение

Люди, от которых зависит наш контакт с внешним миром, – это люди, которые, очевидно, им управляют[143]. Возможно, они управляют лишь очень небольшой частью мира. Так, няня кормит ребенка, она его купает и укладывает спать. Это не делает из нее авторитета в физике, зоологии и библейской текстологии. Мистер Смит управляет фабрикой или, по крайней мере, нанимает для этого сотрудника; он ни в коем случае не специалист ни по Конституции Соединенных Штатов, ни по последствиям введения тарифа Фордни[144]. Мистер Смут возглавляет Республиканскую партию в штате Юта, что само по себе не доказывает его высшую экспертность для консультаций по вопросам налогообложения. Тем не менее, няня может какое-то время решать, каких животных будет изучать ребенок, мистеру Смиту придется многое рассказать про Конституцию своей жене, своему секретарю и, возможно, даже приходскому священнику. А уж пределы авторитета сенатора Смута и вовсе безграничны…

Священники, владельцы поместий, капитаны и короли, партийные лидеры, купцы, начальники, как бы ни избирались эти люди, – по рождению, по праву наследования, благодаря войне или выборам, – они и их сторонники управляют людскими делами. Все они должностные лица, и, хотя один и тот же человек может быть фельдмаршалом дома, вторым лейтенантом на работе и рядовым в политике, а во многих учреждениях иерархия чинов и званий неочевидна или скрывается, если необходимо взаимодействие множества людей, некая иерархия все же присутствует[145]. В американской политике это называется аппаратом или «организацией».

Есть ряд важных различий между членами аппарата и рядовыми гражданами. Руководители, управляющий комитет и приближенные лица находятся в непосредственном контакте со своей средой. Конечно, они могут иметь весьма ограниченное представление о том, что следует понимать под этой средой, но они редко имеют дело лишь с абстракциями. Они хотят, чтобы избрали конкретных людей, надеются на улучшение конкретных показателей в финансовых отчетах и понимают, что нужно достигнуть конкретных целей. Я не хочу сказать, что у них отсутствует человеческая склонность к стереотипному мышлению. Их стереотипы как раз часто делают из них безумных рутинеров. Но несмотря на существующие ограничения, начальство находится в фактическом контакте с важной частью более широкой среды. Они принимают решения. Они отдают приказы. Они договариваются. И в результате происходит что-то конкретное, хотя, может быть, ими и не запланированное.

В иерархии каждый зависит от того, кто стоит выше. Аппарату не дает развалиться на куски система привилегий. Последние могут варьироваться в зависимости от возможностей и вкусов тех, кто их ищет: от кумовства и протекционизма во всех их проявлениях до клановой принадлежности, культа личности или навязчивой идеи. Привилегии могут быть весьма разными, от воинского звания в армии, земли и услуг в феодальной системе до должностей и известности в современной демократии. Именно поэтому конкретный аппарат легко сломать, отменив его привилегии. Но в каждой группе людей со внутренними связями и отношениями такой аппарат наверняка появится снова. Вообразите самый идеальный коммунизм, который только можно представить, когда ни у одного человека нет вещи, которой не обладали бы все остальные. Даже в таком случае, если общество коммунистов хоть чем-то занимается, то дружеские отношения с человеком, который выступит с речью и получит наибольшее количество голосов, будет достаточным фактором, чтобы сформировать вокруг него особо приближенных и получить впоследствии организацию.

Нет необходимости изобретать коллективный разум, чтобы объяснить, почему суждения группы обычно более логичны и часто более верны, чем замечания человека с улицы. Единичное сознание может придерживаться нити рассуждений, но группа, пытающаяся мыслить сообща, способна сделать немного больше, чем просто согласиться или не согласиться. Члены иерархии поддерживают корпоративную традицию. Будучи подмастерьями, они учатся ремеслу у мастеров, которые, в свою очередь, обучились ему, когда сами были подмастерьями. В любом стабильном обществе смена кадров внутри управляющих иерархий происходит достаточно медленно, чтобы обеспечить передачу значимых стереотипов и моделей поведения. От отца к сыну, от прелата к послушнику, от ветерана к кадету… так предаются конкретные способы восприятия и действия. Эти способы входят в привычку, а затем признаются стандартными в том числе и теми, кто не принадлежит к организации.

Мысль о том, что массы людей могут сотрудничать, занимаясь сложным делом, в отсутствии центрального аппарата, которым управляют лишь немногие, привлекательна лишь со стороны. «Никто, – говорит Брайс[146], – не может, имея хоть пару лет опыта ведения дел в законодательном или административном органе, не заметить, сколь мало людей, управляющих этим миром». Он имеет в виду дела государства. Конечно, если вы берете в расчет все дела человечества, то количество людей, которые управляют, весьма значительно.