Общественное мнение

И поэтому, если господствующая власть чутко прислушивается к происходящему и владеет информацией, если она явно старается соответствовать настроению народа и на деле устраняет некоторые причины народного недовольства, как бы медленно она ни продвигалась вперед, ей нечего бояться. Для революции нужно, чтобы власть стабильно совершала колоссальные ошибки и при этом вела себя чрезвычайно бестактно. Дворцовые и межведомственные перевороты – совсем другое дело. Как и демагогия. Которая, выражая настрой, уходит в тень, когда спадает напряжение. Тем не менее, государственные мужи знают, что передышка временная, и если ей злоупотребить, не исключены нездоровые последствия. Поэтому они следят за тем, чтобы не пробудить те чувства, которые нельзя впоследствии пропустить через программу, где как раз должны излагаться факты, относящиеся к этим чувствам.

Но не все лидеры являются государственными деятелями, хотя все они не любят покидать свой пост, а большинству еще и трудно поверить, что у другого политика получилось бы не хуже. Они не ждут в бездействии, пока публика прочувствует политическое бремя, поскольку бремя такого открытия, как правило, упадет на их собственные головы. Поэтому, укрепляя позиции, они периодически начинают налаживать отношения.

Налаживают отношения следующим образом: публично карают попавшего под руку козла отпущения, чтобы загладить небольшую обиду, нанесенную влиятельному человеку или политической фракции, перераспределяют должности, успокаивают группы людей, которые хотят завести в родном городе оружейный склад или принять закон для искоренения чьих-то пороков. Посмотрите, чем ежедневно занимается чиновник, который зависит от выборов, и вы расширите этот список. Многие выбираемые из года в год конгрессмены и не думают тратить энергию на общественные дела. Они предпочитают оказывать мелкие услуги большому количеству людей по незначительным вопросам и даже не пытаются сделать что-то значительное, если не понятно, кому это выгодно. Однако число людей, для которых система может выступать услужливым лакеем, ограничено, и прожженные политики стараются заботиться о ком-то либо влиятельном, либо, наоборот, настолько вопиюще невлиятельном, что то, что они обратили на него внимание – уже сенсационный признак широты души. А подавляющее число людей, на которых не хватило милостей, анонимное множество, получает пропаганду.

Признанные лидеры любой организации имеют огромные естественные преимущества. Считается, что их источники информации – самые лучшие. Книги и документы лежат прямо у них в кабинетах. Они принимают участие в важных конференциях. Они встречаются с важными людьми. У них есть зона ответственности. Именно поэтому им легче привлекать внимание и говорить убедительным тоном. А еще они прекрасно контролируют доступ к фактам. Каждый чиновник в той или иной степени выступает в роли цензора. А поскольку нельзя скрывать информацию, утаивая что-то или забывая упомянуть, и при этом не иметь представления, что он хочет все-таки сообщить общественности, то каждый лидер выступает в какой-то степени и в роли пропагандиста. Занимая стратегическое положение, он часто вынужден выбирать (даже в лучшем случае) между одинаково неоспоримыми, хотя и противоречивыми, идеалами безопасности для системы и откровенностью перед народом. В результате чиновник все более и более сознательно решает, какие факты, какую их версию и в какой обстановке надо представить публике.

Никто, я думаю, не станет отрицать, что получение согласия от народа – тонкая работа. Процесс формирования общественного мнения, безусловно, не менее сложен, чем описано на этих страницах, и возможности для манипуляций, открывающиеся перед каждым, кто понимает этот процесс, достаточно очевидны.

Искусство создавать общее согласие известно очень давно и, казалось бы, что с появлением демократии оно должно исчезнуть. Но оно выжило и даже усовершенствовалось в технологиях, поскольку теперь опирается на анализ, а не выводится опытным путем. Итак, в результате психологических исследований в сочетании с современными средствами коммуникации практика демократии свернула за угол. В настоящее время идет революция бесконечно более значимая, чем любое изменение в области экономической власти.