Общественное мнение

Но далеко не всеми фактами так легко овладеть. Таким способом можно познать обычаи, более детально осознать характер места, где человек жил и работал. Однако люди должны были постигать и внешний мир, а постигать его инстинктивно не получалось, не получалось впитывать достоверное знание о мире путем простого в нем существования. Следовательно, единственная среда, в которой возможна спонтанная политика, это та, в которой правитель обладает непосредственными и достоверными знаниями. От этого вывода никуда не деться, где бы вы ни находили власть в естественном диапазоне человеческих способностей. «Для того, – говорил Аристотель, – чтобы выносить решения на основе справедливости и для того, чтобы распределять должности по достоинству, граждане непременно должны знать друг друга – какими качествами они обладают; где этого не бывает, там и с замещением должностей, и с судебными разбирательствами дело неизбежно обстоит плохо»[160].

Эта максима, очевидно, обязательна для каждого из направлений политической мысли, причем для демократов она представляла особые трудности. Те, кто верил в классовое правление, могли справедливо заявить, что при дворе короля или в дворянских поместьях люди действительно знают, какой друг у друга характер, и учитывая, что остальное человечество не проявляло активность, разбираться приходилось только в характерах людей правящего класса. Но демократы, которые захотели, чтобы все люди почувствовали, что они достойны руководить, немедленно запутались вследствие громадной численности и неразберихи в рядах нового правящего класса – всего мужского электората. Согласно их научной точке зрения, политическая деятельность носит характер инстинкта, инстинкта, работающего в ограниченной среде. А их мечты вынуждали настаивать на том, что руководить способны все, причем в очень большой среде. Возник смертельный конфликт между идеалами и наукой, и единственно верным решением стала принятая без долгих рассуждений мысль, что голос народа – это глас Божий.

Парадокс был слишком велик, ставки слишком велики, а их идеал слишком ценен, чтобы все проверить критически. Каким образом житель Бостона должен воспринимать взгляды жителя Вирджинии? Откуда у жителя Вирджинии реальное мнение о правительстве в Вашингтоне? Как конгрессмены в Вашингтоне могли что-то понимать про Китай или Мексику. В то время у многих людей не было никакой возможности ознакомиться с невидимой средой в поле своей оценки.

Безусловно, со времен Аристотеля люди добились определенных успехов. Стали выпускать газеты и книги, улучшилось качество дорог и кораблей. Но большого прогресса не случилось, и политические предположения в восемнадцатом веке не сильно отличались от тех, что господствовали в политической науке на протяжении двух тысяч лет. Первые демократы просто не располагали материалом для разрешения конфликта между диапазоном тем, интересующих обычного человека, и безграничной верой демократов в человеческое достоинство.

Они выдвигали свои предположения не только до появления современных газет, международных пресс-служб, фотографии и кинофильмов, но, что действительно более важно, это происходило во времена, когда еще не установились методики измерения и записи, не проводился количественный и сравнительный анализ, никто не пользовался правилами отбора данных и возможностями психологического анализа. Эти средства не использовались, когда требовалось скорректировать данные или уменьшить влияние предрассудков. Я вовсе не хочу сказать, что теперь все наши записи безупречны, анализ беспристрастен, а измерения верны. Я лишь хочу сказать, что с тех пор нам стали доступны ключевые изобретения, позволяющие вывести невидимый мир в оценочное поле. Их создали не во времена Аристотеля, в эпоху Руссо, Монтескье или Томаса Джефферсона они еще не были столь важными, чтобы их взяла на вооружение политическая теория. В следующей главе мы увидим, что даже сейчас все глубинные идеи заимствованы из старой системы политической мысли, теории гильдейских социалистов Англии.

Системе, когда она была рациональна и правдива, пришлось допустить, что в общественных делах человек получает очень небольшой опыт. Эта мысль остается верной и крайне важной, поскольку человек может уделять таким делам лишь толику своего времени. Но согласно более ранней теории, помимо того, что люди в состоянии уделять общественным вопросам мало внимания, имеющееся внимание еще и должно быть нацелено на вопросы, до которых рукой подать.