Общественное мнение

«Вспыхнула Американская революция, – пишет де Токвиль, – и принцип народовластия вышел за пределы общины и распространился на сферу деятельности правительства»[165]. «Забота о народе была нашим принципом», – писал Джефферсон[166]. Но больше всего он заботился и ценил мелких землевладельцев: «Люди, что трудятся на земле, избраны Богом, если бы Он мог кого-то избирать, в их сердца Он вложил особый дар подлинной добродетели. Это очаг, в котором Он поддерживает священный огонь, который иначе мог бы исчезнуть с лица земли. Никакая эпоха, ни один народ не знают примеров развращения нравов в среде земледельцев».

Хотя все это высказывание пропитано романтическим возвращением к природе, в нем чувствовался и элемент здравого смысла. Джефферсон был прав, полагая, что группа независимых фермеров ближе, чем любое другое человеческое общество, находится к демократической системе, проистекающей из спонтанности. Но если необходимо сохранить идеал, придется выстроить вокруг этих идеальных сообществ заборы, чтобы отгородить их от мерзостей мира. Если фермеры должны организовывать свои собственные дела, им придется ограничить круг этих дел теми, к которым они привыкли. И Джефферсон сделал все эти логические выводы. Он не одобрял производство, внешнюю торговлю и флот, нематериальные формы собственности и, в теории, любую форму правления, не сосредоточенную в руках небольшой самоуправляемой группы. У него имелись критики. Один из них, например, заметил, что «закутанные с головой в больное самомнение и в реальности достаточно сильные, чтобы защититься от любого захватчика, мы могли бы наслаждаться бесконечной простотой сельской жизни и так и жить, апатично и вульгарно, прикрываясь эгоистичным, сытым равнодушием».[167]

Состоящий из идеальной среды и избранного класса демократический идеал, который вылепил Джефферсон, не противоречил политической науке его времени. Он противоречил действительности. И когда идеал был сформулирован четко и бесповоротно, отчасти из-за возникшего энтузиазма, отчасти в целях проведения политической кампании, все вскоре подзабыли, что изначально теорию разработали для весьма специфических условий. Она превратилась в политическое евангелие и породила стереотипы, через которые на политику смотрели все американцы, независимо от партийной принадлежности.

Это евангелие было закреплено априори, поскольку во времена Джефферсона никто не представлял, что общественное мнение может быть не спонтанным и не субъективным. В традиционном для демократии мире люди заняты исключительно делами, причины и следствия которых действуют в пределах региона, где они живут. Демократическая теория в принципе не могла представить себя в контексте непредсказуемой среды. Такое вот вогнутое зеркало. Хотя демократы признают, что соприкасаются с внешними делами, они убеждены, что любой контакт за пределами своей автономной группы представляет угрозу для демократии в ее первоначальном понимании. И этот страх обоснован. Если демократия должна образовываться спонтанно, то ее интересы должны оставаться простыми, понятными и легко организуемыми. Условия должны быть приближены к условиям изолированного сельского поселка, если информация туда должна долетать случайным образом. А среду следует ограничить той областью, о которой человек имеет непосредственные и достоверные знания.

Демократ разобрался с тем, что, по всей видимости, демонстрирует анализ общественного мнения: при взаимодействии с невидимой средой решения принимаются как заблагорассудится, чего, по мнению Аристотеля, явно быть не должно[168]. Поэтому он постоянно пытался так или иначе снизить важность этой невидимой среды. Он боялся заниматься внешней торговлей, поскольку требовалось общаться с иностранными государствами. Он не доверял промышленности, поскольку она способствовала росту больших городов и собирала вместе много людей. А если все-таки приходилось открывать какое-то производство, он стремился экономически себя защитить. Когда в реальном мире он не мог найти таких условий, то вдохновенно забирался в какую-нибудь глушь, где вдали от иностранцев основывал утопические общины. Его лозунги вскрывают его предрассудки. Он за самоуправление, свободное волеизъявление, независимость.