Общественное мнение

Раньше сложно было даже мечтать, что наступит момент, когда мы сможем рассказывать о далеких и сложных событиях, будем способны их анализировать и представлять в такой форме, чтобы любой непрофессионал сделал поистине стоящий выбор. Этот момент уже близок. Нет никаких сомнений в том, что уже сейчас физически осуществимо что-то рассказывать о невидимой среде, причем на постоянной основе. Конечно, часто процесс организован плохо, но тот факт, что это вообще происходит, показывает, что все возможно. А тот факт, что мы начинаем понимать, как плохо это часто организовано, показывает, что все можно сделать лучше. С разной степенью мастерства и честности инженеры и бухгалтеры каждый день докладывают бизнесменам о возникших где-то там, далеко, проблемах, секретари и государственные служащие докладывают чиновникам, разведчики – генеральному штабу, а журналисты – читателям. Начинания неуклюжие, зато радикальные, гораздо более радикальные в буквальном смысле этого слова, чем новые войны, революции, свержения с престолов и реставрации. И не менее радикальные, чем изменение масштабов человеческой жизни, в результате чего Ллойд Джордж мог после завтрака в Лондоне обсудить добычу угля в Уэльсе, а перед обедом в Париже – судьбу арабов.

Возможность обсудить и оценить любой аспект человеческих дел разрушила чары, лежавшие на политических взглядах. Конечно, многие люди не понимали, что главным условием политической науки выступал диапазон вопросов, на которые человек обращает внимание. Получился замок из песка. Люди на личном примере продемонстрировали последствия ситуации, когда знания о мире очень ограниченны и крутятся вокруг вас самих. Но значимые политические мыслители, от Платона и Аристотеля, Макиавелли и Гоббса, до теоретиков демократии, строили и крутили свои гипотезы вокруг эгоцентричного человека, которому приходилось видеть и понимать весь мир, имея в голове лишь небольшое количество образов.

17. Самодостаточное общество

Всегда было очевидно, что группы эгоцентричных людей неизменно вступят в борьбу за существование, если будут постоянно сталкиваться интересами. Насколько это правда, можно судить по известному отрывку из «Левиафана», где Гоббс пишет: «…короли и лица, облеченные верховной властью, вследствие своей независимости всегда находятся в состоянии непрерывной зависти и в состоянии и положении гладиаторов, направляющих оружие друг на друга и зорко следящих друг за другом…»[161].

Чтобы не попасть в ловушку такого вывода, одно крупное направление человеческой мысли, которое имело и сейчас имеет много школ, поступило следующим образом: в его рамках была разработана идеально справедливая модель человеческих отношений, где каждый человек имел четко определенные функции и права. Если он исполнял отведенную ему роль на совесть, то не важно, правильны его взгляды или нет. Он выполнял свой долг, следующий человек выполнял свой, и все добропорядочные люди вместе составляли гармоничный мир. Любая кастовая система может послужить иллюстрацией этого принципа. Вы найдете его проявления в платоновском «Государстве» и у Аристотеля, в феодальном идеале, в кругах дантовского рая, в бюрократическом типе социализма и в политике невмешательства. В значительной степени вы проследите действие этого принципа в синдикализме, гильдейском социализме, анархизме, а также в системе международного права, которую так идеализировал Роберт Лансинг. Все эти теории предполагают заранее установленную гармонию, вдохновленную, навязанную, иногда врожденную, благодаря которой самоуверенный человек, класс или общество сорганизуются с остальным человечеством. Сторонники авторитаризма представляют дирижера симфонического оркестра, который следит, чтобы каждый человек играл свою роль. Анархисты склонны думать, что получились бы более чудесные созвучия, если бы каждый игрок на ходу импровизировал.

Но были философы, которым приелись все эти системы из прав и обязанностей. Они принимали конфликт как должное и пытались понять, как можно одержать верх с такой точкой зрения. Их мысли казались более реалистичными, даже когда внушали тревогу, поскольку все, что нужно было сделать самим мыслителям, это обобщить тот опыт, который в любом случае получит каждый.