Общественные науки в Японии Новейшего времени. Марксистская и модернистская традиции

Мы не хотим сказать, что либерализм – как экономический, так и политический – не сыграл существенной роли в развитии японского капитализма. Конечно, сыграл. Но в долгосрочной перспективе он стал дополнением идеологии особого пути, в которой капитализм служил невидимым средством достижения цели – преодоления отсталости страны. Никто этого не видел, отчасти потому, что он был морально сомнителен, если не сказать аморален. И отчасти потому, что обращения к невидимой руке трудно или невозможно было отделить от либеральных политических представлений, которые не сочетались с олигархическими элитами эпохи Мэйдзи. Тем не менее в той или иной степени все японцы испытали на себе последствия капитализма. Некоторые были в восторге, видя в его непрерывной деятельности часть «борьбы за существование» – национальное существование, – которая была желательной88. Для других, вроде юного Каваками Хадзимэ, это стало моральной катастрофой. Но потребовался совокупный эффект Октябрьской революции и спада после Первой мировой войны, чтобы вывести марксистских сторонников «научного социализма» на передний план общественных наук и критики общества: до тех пор никто не рассматривал специфику японского капитализма.

До сих пор мы говорили о «имеющем смысл», еще не теоретическом, но в политическом смысле весьма насыщенном проекте преодоления отсталости. Марксисты, независимо от того, принадлежали ли они к школам «японского феодализма» или «японской буржуазии», рассматривали этот проект в качестве центрального объекта своей критики, но не отказывались от цели; они, скорее, стремились революционизировать как средства преодоления отсталости, так и саму цель. Итак, повторим первоначальный вопрос: что и как увидели японские марксисты в японском капитализме?

Ямада Моритаро и «Анализ японского капитализма»

Его милитаристский, полуфеодальный характер сформировал прототип японского капитализма, который возник путем присоединения к «варварским ужасам… крепостничества», «цивилизованного ужаса чрезмерного труда» [Ямада 1984б: 150]89.

В качестве инструмента для исследования вопроса – «что они увидели?» – мы выбрали «Нихон сихонсюги бунсэки» Ямады Моритаро («Анализ японского капитализма», 1934). Работа Ямады, рассматриваемая как высшее теоретическое достижение довоенного марксизма «Ко:дза-ха», оказалась влиятельной далеко за пределами марксистских кругов и оставалась отправной точкой для дискуссий о японском капитализме на протяжении всего послевоенного периода. Хотя с момента первого появления она подверглась резкой критике, ни один другой автор или текст в истории японских общественных наук (или японского капитализма) не подошел так близко, как Ямада, к раскрытию специфики довоенного промышленного капитализма в Японии, к определению японского капитализма как «одного из множества типов», включая британский, французский, немецкий, российский и американский варианты. Эта типичность, как следует из приведенной выше цитаты из «Анализа», связана с мощным присутствием прошлого в формировании общественных взаимоотношений и, следовательно (для марксиста), сознания японцев, живущих в этом особом режиме капитала. То ли вопреки, то ли благодаря методу анализа и теоретической отправной точке – о чем говорится в заключительном разделе этой главы, – аргументацию Ямады в пользу того, что прошлое-в-настоящем является характерной чертой японского капитализма, не смогли опровергнуть марксисты ни на теоретических, ни на эмпирических основаниях90.