Общественные науки в Японии Новейшего времени. Марксистская и модернистская традиции

Что привлекло меня в Бунде, так это его деструктивность [хакайсэй] и радикальный активизм; мне было наплевать на всю эту теоретическую болтовню. Но если у Бунда и была «теория», я полагаю, она состояла из выводов, сделанных на основе идей Уно Кодзо, – выводов, противоречащих его собственным целям. Другими словами, исторический материализм – это идеология, в то время как «Капитал» – это наука, и, следовательно, из него не вытекает никакой практической политики или цели; несмотря на это, его логика выполняется вне нашей собственной воли. <…> Значит, что, основываясь на идеях Уно, любой субъективизм может быть «подтвержден» на практике. По крайней мере именно так я расценивал значение теории Уно для Бунда. На самом деле, даже если начать с импровизированного понятия государственно-монополистического капитализма, придуманного [экономистом] Аоки Масахико, вопросы всегда обсуждались с точки зрения экономики; и на мой взгляд, роль теории Уно по иронии судьбы заключалась в том, чтобы освободить политическое движение от экономики; или, возможно, от всего «теоретического обоснования» как такового. <…> По-настоящему глупым был крайне серьезный клерикальный дух, который можно было наблюдать, например, в группе, перешедшей к революционным марксистам, которые выступили с критикой себя как мелкобуржуазных бундовцев и поклялись проявлять «пролетарскую человечность»; или среди «теоретиков», перешедших из школы Уно в современную экономику.

Сам Каратани не продолжил заниматься экономикой или активизмом, – как и Маруяма, он заявлял, что не испытывает чувства «неудачи», которое последовало за провалом протестов 1960 года, – а стал зарабатывать на жизнь писательством.

Но предположим, что я действительно не испытывал беспокойства по поводу внешних событий не потому, что я отрицал существование «где-то там» структурной силы, действующей независимо от моих убеждений. Возможно, именно там идеи школы Уно остались в моем сознании; с другой стороны, сам факт того, что я читал Уно таким образом, возможно, был вызван моими собственными мыслями, не имевшими к нему никакого отношения [Каратани 1981: 178–179]151.

Замечания Каратани полезны в качестве общего напоминания о динамике, с помощью которой идеи могут быть вырваны из системного контекста и преобразованы в политическую или организационную доктрину. Здесь присутствуют типичные темы школы Уно: «марксистская» наука против «марксистской» идеологии, непримиримый характер капитализма – в данном случае «государственно-монополистического капитализма», о котором мы поговорим ниже, – и решительный интеллектуализм, который, по мнению Каратани, отличает «Бунд», например, от «Дзэнкё:то:» и его «бунта интеллекта» в конце 1960-х.