Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Новая система и людей считала взаимозаменяемыми. Профессиональные специализации были разбиты на части, систематизированы и сведены к простым операциям, и практически любой человек мог заменить почти кого угодно без снижения темпов производства. Только опытный мастер мог вручную изготовить обувь, но рабочий, обслуживающий станок на обувной фабрике, должен был освоить, довести до совершенства и выполнять лишь одну операцию. Неспособность выполнять эту задачу означала быструю замену рабочего: заменить оператора станка было так же просто, как деталь машины, которой он управлял. Этой системе не нужны были профессионалы; ей требовались рабочие, и лишь в таком количестве, какое было необходимо, чтобы работа была сделана.

Имя человека, наиболее тесно связанного с этим «рациональным управлением», – Фредерик Тейлор. Его труды о конвейерных линиях вдохновили целое поколение инженеров сельскохозяйственной техники, многие из которых были государственными служащими, работавшими в колледжах на дарованной государством земле или на сельскохозяйственных экспериментальных станциях, а также побуждали фермеров становиться «более профессиональными», относиться к фермерству как к любому другому бизнесу и использовать машины для производства большего количества товаров при меньших трудозатратах.

Плуг Дира был важным изобретением, но лишь появление парового трактора и вскоре после него трактора с двигателем внутреннего сгорания (ДВС) совершило подлинный переворот. Эти моторизованные кони вскоре начнут в геометрической прогрессии заменять труд человека и животных, практически уничтожив все препятствия по перепашке целинных земель.

Первую нефтяную скважину пробурили в Пенсильвании в 1859 году, и сложившееся вскоре сочетание углеводородных источников питания, увеличившейся мощности двигателей и массово производимой стали вызвало быстрые перемены. В 1850 году фермеру с лошадью требовалось по меньшей мере 75 часов, чтобы произвести 100 бушелей[14] кукурузы{91}. К 1930 году на решение той же задачи уходило всего 15 часов{92}. Соответственно росло и производство: со 173 млн бушелей пшеницы в 1859 году до 287 млн{93} к концу столетия. Трактор изменил все.

Как большинство возникших технологий, первый трактор представлял собой сырую разработку. Он был грубым, медленным и неудобным в управлении, дорогим и опасным, часто ломался, им было трудно управлять, и его было неудобно заправлять. Еще он был склонен к самовозгоранию{94}, особенно это касалось первых моделей, работавших на угле и дровах. Более того, его приходилось вытаскивать на поле лошадьми, а потом еще и ждать, когда он раскочегарится.

Тем не менее в таких богатых и невероятно плодородных штатах, как Огайо, Индиана и Иллинойс, где фермерам охотно предоставлялись кредиты и наличность, первые тракторы быстро стали популярными. Темпы изменений производства снова увеличились в 1892 году, когда появился первый удачный трактор на жидком топливе, превосходивший паровую модель во всех отношениях. Он был легче, дешевле, безопаснее и эффективнее.

Тридцать семь тысяч тракторов работали на американских фермах в 1916 году{95}, когда в Небраске с большой помпой была представлена модель Генри Форда. Сам Форд был убежден, что найдется рынок для 10 млн тракторов, и поклялся продавать их по беспрецедентно низкой цене{96}. Он предвидел последствия появления своей модели: «Я собираюсь распахать австралийский буш и степи Сибири и Месопотамии»{97}. К 1940 году количество тракторов превышало 1,5 млн{98}.

Как только трактора с ДВС стали доступными и начали продаваться, за прерии взялись всерьез. В буквальном смысле сотрясающая основы эффективность новых тракторов ускорила сев и сбор урожая, поскольку бороны прокладывали ровные ряды, а сеялки сделали процесс посадки семян единообразным и быстрым. Наконец, комбайны объединили несколько процессов сбора урожая в одной машине, более чем наполовину уменьшив стоимость производства, главным образом путем сокращения применения ручного труда.

К 1960 году 4,7 млн тракторов работали на 3,7 млн ферм, число которых, напротив, начало сокращаться, поскольку эффективность производства вела к укрупнению{99}. В 1960 году количество ферм составляло лишь половину имевшихся в 1940 году, тогда как число тракторов практически не изменилось.

Внедрение трактора имело еще одно последствие, неочевидное для нас, ныне живущих. Оно высвободило миллионы акров сельскохозяйственной земли, когда-то отводимой на прокорм тягловых животных. Поголовье лошадей сократилось с пиковых 25 млн в 1920 году до примерно 3 млн в 1960 году, когда Министерство сельского хозяйства США перестало его отслеживать.

Влияние этого обстоятельства было колоссальным. Как написал в 1958 году экономист Министерства сельского хозяйства США Уиллард Кокрейн, «замена живой силы трактором высвободила порядка 70 млн акров, или пятую часть наших пахотных земель, под производство товарных культур»{100}.