Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Новое удобрение, однако, не сразу получило широкое применение. Процесс Габера купила немецкая химическая фирма BASF, а его сподвижник Карл Бош адаптировал для промышленного использования. Полномасштабное производство началось в 1913 году, но вместо того, чтобы разрабатывать химические удобрения, компания BASF переключилась на другую бурно растущую отрасль – военную. Процесс Габера принес в мир новый класс химического оружия на основе азота и более мощные и простые в изготовлении взрывчатые вещества.

Сам Габер был успешным изобретателем новых видов химического оружия, превратившим хлор и другие газы в боевые вещества. Это привело к созданию «Циклона А», изначально предназначенного для уничтожения насекомых. Позднее с помощью той же технологии был получен «Циклон Б» – газ, который применяли нацисты в лагерях смерти, где были убиты многие родственники самого Габера{104}.

После Первой мировой войны, когда, наконец, удобрения на основе аммиака стали выпускать в больших объемах, производство зерна удвоилось, а затем снова удвоилось в течение пары десятилетий. Сидераты, севооборот и «зеленый навоз» были обречены повторить судьбу плугов на лошадиной тяге, поскольку химические удобрения стали использовать все фермеры, которым это было по карману. Наряду с трактором и химическими пестицидами, которые будут скоро созданы, новому удобрению суждено было предопределить путь сельского хозяйства в XX столетии и позднее.

Прежде чем это могло произойти, нужно было выиграть войну. Хотя об этом редко вспоминают, победа в Первой мировой войне была достигнута благодаря пшенице. К концу Викторианской эпохи, в 1901 году, и Британия, и Германия уже превратились из аграрных стран в величайшие в мире промышленные и военные державы. Обе являлись чистыми импортерами зерновых, шерсти, удобрений и других товаров первой необходимости, которые можно было доставлять в Британию практически только морем. Германия также зависела от заморского импорта таких жизненно важных товаров, как молочные продукты и пшеница.

В отношении поставок между этими двумя странами была огромная разница, создаваемая Атлантическим океаном. Если Британия всегда могла торговать через него со своими союзниками и колониями, доступ к нему Германии был (и до сих пор остается) ограниченным, поскольку осуществлялся через узкий и легко блокируемый Английский канал или через Северное море, также обычно контролируемое Великобританией.

Почти сразу после начала войны, в 1914 году, Британия перекрыла для немецких кораблей оба водных бассейна. Британские союзники Франция и Италия установили блокаду на Адриатическом море, самым северным портом на котором являлся Триест, в то время входивший в состав Австро-Венгрии. Все оставшееся время войны Германия, за редкими исключениями, не могла импортировать продовольствие морем (даже Балтика была частично заблокирована), и, поскольку большинство мужчин боеспособного возраста служили в армии, сельское хозяйство Германии испытывало нехватку рабочих рук, фуража, удобрений и животных (миллионы лошадей находились на фронте).

Как пишет Авнер Оффер в книге «Первая мировая война: Аграрная интерпретация» (The First World War: An Agrarian Interpretation), около 19 % калорий, потребляемых Германией, поступали из-за границы{105}, – несравненно больше того количества, без которого могло обойтись ее население. Имелись и другие проблемы, кроме импорта продовольствия. Немецкое питание включало много мяса, как в любой промышленной стране, а выращивание скота на мясо сокращает общее количество доступных калорий, поскольку часть калорий, «сконцентрированных» в животном, используется на поддержание его собственной жизни.

Это приводит нас к любопытному примеру Дании. Хотя Дания объявила нейтралитет, когда началась война, в 1917 году Германия отсекла эту страну от импорта удобрений, зерновых и других продуктов питания, объявив полную блокаду всего международного судоходства, которое могла контролировать{106}.

Датский рацион, как и немецкий, был очень уязвим в этих условиях. Страна выращивала вполовину меньше зерна на душу населения, чем Германия{107}, и значительная его часть шла на корм скоту. Однако правительство продемонстрировало впечатляющее здравомыслие, решительность и единство, решив увеличить поставки зерна гражданам за счет сокращения производства спиртного, введения нормирования белого хлеба, отказавшись от выращивания свиней и поощряя потребление цельного зерна. По словам доктора Миккеля Хиндхеде, одного из лидеров этой кампании, «мясо – последнее требование, которое должно быть удовлетворено [в рационе]. Если людям придется ждать, пока свиньи и крупный рогатый скот не получат достаточно пищи, они умрут от голода»{108}.