Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

— Я давно уже тебя простил. И никогда не держал на тебя обиду. Не в моём прощении кроется твоя беда. Есть кое-что похуже, брат. Годами ты истязал себя самобичеванием. Ты не мог себя простить, и до сих пор не простил. Вот, почему мы с тобой встретились здесь. Подумай. Может быть пришла пора тебе простить самого себя?

— Самого себя? Но ведь я даже не сказал тебе того, что хотел.

— Всё, что мне нужно, ты уже сказал. Осталось признать, что вину свою, перед самим собой, ты благополучно искупил. Сними этот камень с души, дорогой братец. Хватит его влачить.

— Простить самого себя? — Боцман задумался. — Холера… Как же это сделать, если я себя уже приговорил и привёл приговор в исполнение?

— Это ты так думаешь. А на самом деле всё не так уж и плохо.

— Я всю свою новую жизнь в ноосферных грёзах искал путь искупления! Чтобы хоть как-то доказать самому себе, что я не эгоистичная скотина! Чтобы ты мог бы мною гордиться! Но я не знал, как это сделать?! Вместо исправления, я продолжал совершать гнусные и непорядочные поступки. Я стал преступником. И жизнь моя окончательно превратилась в сухое перекати-поле. Мой друг Фархад имел хоть какую-то цель. Он хотел вернуться к спокойной жизни. Хотел жениться и осесть в тихом, красивом уголке чужого сна. И меня подбил на эту же мысль. Что наши дома будут располагаться рядом. Наши жёны станут лучшими подругами. Наши дети будут играть и расти вместе. И мы доживём то, что нам осталось в этой идиллии, наслаждаясь каждым фрактальным циклом, вдали от невзгод и пороков… Я поддакивал ему, хотя прекрасно понимал, что не смогу так. Мой крест не даст мне покоя до самой смерти. И сбросить его я смогу лишь подвигом. Настоящим подвигом, понимаешь? Вот почему я схватился за предложение Лиши. За самоубийственное предложение. Я знал, что погибну. Но погибну с честью. И боль наконец-то закончится.

— Гибель тоже бывает разной, — ответил Андрей. — Можно погибнуть преступником, стермящимся к раскаянию, а можно погибнуть героем, избавленным от всяческих мысленных тягот и сомнений. Смерть вряд ли позволяет раскаяться. Но когда встречаешь её с чистым сердцем, душа обретает истинный покой.

— И я смогу остаться здесь, с тобой?

— Почему нет?

— Прекрасно! Значит всё закончилось?

— Для тебя ещё нет.

— Не понимаю… Разве я не умер окончательно?

— Нет, но всё в твоих руках.

— Так значит… — Боцман осмотрелся. — Это опять иллюзия. Как же я сразу не догадался? Всё это происходит внутри моей головы. Всё это смоделировано моим собственным разумом. И этот разговор, и ты.

— Ты мыслишь в правильном направлении, — улыбнулся Андрей.

— Но ведь тогда ничего ещё не закончено. Не для меня, не для них. И ты прав, гибель может быть разной. Гораздо эффективнее сражаться с врагами, если одним из этих врагов не являешься ты сам. Спасибо, Андрей. Теперь мне стало гораздо легче.

— Береги себя, брат, и не торопи нашу встречу, — Андрей стал медленно отступать в свет, растворяясь в нём.

Фархад.

— Ты вывела меня из боя. Это подло.

— Это разумно. Толку там от тебя всё равно никакого не было. А погибать просто так, не за понюшку табаку, какой смысл? Пойми, это не я вас втянула в эту заваруху. Это Ал Хезид со своей дурной амбициозностью приволокла вас на верную смерть. Неужели она всерьёз думала, что вы годитесь для этого? Нет конечно. Вы — пушечное мясо, извозчики. И жизни ваши ничего не стоят. Я же считаю иначе. Человек, способный отыскать мой город и проникнуть в него самостоятельно — заслуживает достойной награды. Поэтому, я вернула тебя к нормальной, человеческой жизни.

— А я тебя просил?

— Просил — не просил. Какая разница? Всё уже свершилось. Скоро за тобой приедут.

— Кто приедет?

— Твои родные. Ты ведь соскучился по ним, не так ли?

Фархад задумался.

— Всё это время они переживали за тебя и не могли смириться с тем, что больше ты к ним никогда не вернёшься, — продолжала нашёптывать Ицпапалотль. — Представь, какую радость они испытают увидев тебя в добром здравии? И мама, и папа, и сестра, и маленький племянник. Ты ведь любил их. А сам причинял им боль своим поведением. Теперь у тебя есть возможность всё исправить и жить достойной жизнью. Реальной жизнью. Не сомнамбулической. Подумай, как тебе повезло.

— Но мои друзья остались там…

— Твои друзья тебе просто снились. Отринь грёзы, и прими реальность.

Внутри Фархада словно раскачивался маленький маятник Фуко. Он пребывал в растерянности, мучительно пытаясь всё осмыслить. А что если бабочка права, и пора просыпаться от долгого сна? Пора жить полной жизнью, наслаждаясь каждой минутой. В кругу родных и близких, любящих его людей. Вместе с этим, его подтачивали подозрения. И долг перед друзьями (в первую очередь, перед Боцманом) не давал ему покоя. Нужно было что-то решать, и он решил.

Алик Дементьев.