Обжалованию не подлежит

— Прошу вас, товарищи, успокойтесь! Мы накажем его... Карима, побудь здесь. Я съезжу в отдел. Отвезу его.

Карима растерянно огляделась:

— Как же я одна?

— Почему одна? Смотри, сколько у тебя помощников.

— Убирай его отсюда, убирай, — сказал мужчина. — Мы подежурим здесь, у магазина. Не тревожься.

Джаббаров толкнул грабителя в спину:

— Пошли!

— Возвращайся скорее, — попросила Карима.

Джаббаров повел грабителя через улицу. Из переулка минуты через полторы на большой скорости выехала машина и резко затормозила на перекрестке. В дверцах машины показался Рябцев.

— Касым Гулямович, доброе утро! Как у вас?

— Здравствуйте, Иван Семенович, — остановился Джаббаров, не выпуская руку грабителя.

— Настасья Ивановна выгнала из дому. Езжай, говорит, к Касыму Гулямовичу. Может, говорит, помощь нужна. Дом, говорит, может развалился, так к нам вези.

— Дом у меня, конечно, уже не дом: три стены да крыша. Не об этом сейчас речь — активизировались нечестные люди. Уже растопырили карманы — ищут, где что плохо лежит.

— Что вы говорите, Касым Гулямович? Неужели?

Рябцев быстро повернулся к спутнику Джаббарова.

Джаббаров приподнял руку.

— Это один из охотников. Пытался ограбить магазин.

Рябцев сразу шагнул к грабителю:

— Что же ты, падла, делаешь? Может, не знаешь, какая беда обрушилась на город? Чего рыло воротишь? Касым Гулямович, разрешите съездить ему один раз по фотографии? В порядке профилактики.

— Отойди, отойди, — неожиданно заорал грабитель, видя, что Рябцев намеревается выполнить угрозу, не дожидаясь разрешения.

— Не марайте рук, Иван Семенович... Давайте его сюда, товарищ, — обратился шофер к Джаббарову. — Нечего ему по городу разгуливать.

Джаббаров сел с грабителем в машину, однако тут же вышел, отозвал Рябцева в сторону, попросил:

— Иван Семенович, пожалуйста, позвоните в Янгишахар, к родителям Каримы. Узнайте, все ли у них в порядке. Мы шли на переговорный пункт. Немножко не дошли, как видишь.

— Не тревожьтесь, Касым Гулямович, я все сделаю... Вы думаете, что землетрясение в Янгишахаре тоже... — Рябцев не договорил, схватил Джаббарова за руку. — Где? Карима? Вы что-то скрываете? Да?

— Ничего с ней не случилось. Она у магазина, охраняет... Подождите, может быть, мы сделаем наоборот, — оживился Джаббаров. — Вы подежурите у магазина, а она пойдет на переговорный пункт. Как это я сразу не догадался. Или вы заняты?

— Нет.

— В таком случае, не медлите, идите... Идите, идите, Иван Семенович, у нас нет времени. Ну?

— Куда? — будто не понял Рябцев.

Джаббаров хотел показать, как пройти к магазину, однако, встретившись взглядом с Рябцевым, невольно сделал шаг назад, увидев безвольное, испуганное лицо Рябцева.

— Брось, Иван Семенович, слышишь, брось! — перешел Джаббаров на «ты». — Иди. Скажи Кариме, чтобы шла на переговорный пункт.

— Касым Гулямович... Касым Гулямович...

— Что это с ним? — спросил шофер, когда Рябцев наконец побежал к магазину.

Джаббаров обернулся, сказал шоферу:

— Вспомнил юность... Поехали.

— В ГУМ[3]?

— Да.

«Волга» рванулась с места и вскоре затерялась в потоке машин. Из нее хорошо просматривались покосившиеся дувалы и потрескавшиеся дома.

Над городом вставало жаркое апрельское солнце, подернутое свинцовым туманом.

4

В отделе было шумно.

Сотрудники обходили кабинеты, рассматривали трещины, появившиеся на стенах, громко комментируя последние события. Повсюду валялись кирпичи, разбитые графины и люстры. Воздух был насыщен запахом пыли, которая густым слоем покрывала полы, столы, шкафы, подоконники, стулья. С потолков свисали оголившиеся провода и искореженные фанерные листы.

Слышались возбужденные голоса. Вспыхивали короткие горячие споры.

— Здорово все-таки тряхнуло.

— Я не хотел бы находиться здесь в пять двадцать шесть[4]. Бррр!

— У тебя дома было лучше?

— Ни одной трещины. Кроме, разумеется, вывалившейся стены. Это же сущий пустяк!

— Есть ли жертвы, не слышали?

— Наверное, есть.

— Теперь к нам не только энтузиасты-строители приедут, пожалуй, но и кое-кто из тех, кто неравнодушен к чужому добру.

— Видели? Джаббаров уже привел одного субъекта.

Джаббаров в это время переступил порог кабинета начальника отдела.

Розыков сидел у приставного стола и хмуро тер щетинистый подбородок, глядя на сотрудников, сидевших напротив.

«Забыл побриться, — отметил про себя Джаббаров. — Этого никогда не случалось с ним».

— Джаббаров? Прибыл? — поднял голову Розыков. — Садись... Надеюсь, у тебя все в порядке?

— Да. — Джаббаров сел на диван, стоявший у стены.

— У меня, к сожалению, дом потрескался, — сказал Розыков. — Сейчас жена с детьми подпорки ставят.

— Если еще раз тряхнет так же, то никакие подпорки не помогут, — заметил Азимов. Он сидел около полковника, подтянутый, в темно-синем полувоенном костюме. Его черные усы, как всегда, были аккуратно подстрижены.

— Не паникуй, Тимур Назарович, — вскинул глаза Розыков.

— У меня нет оснований для паники. Я живу на Чиланзаре. Знаете, какие у нас дома? — прищурился Азимов. — Даю голову на отсечение — двенадцать баллов выдержат. Последнее слово техники.