Очень храбрый человек

Текли минуты. Арман никак не мог успокоиться. Наступила полночь. Потом часы показали 1:10. Потом 1:35.

Тик-так, тик-так.

В 2:07 он услышал звук. Движение. Шаги в коридоре за дверью их спальни. Потом вниз по лестнице.

Арман встал. В комнате было прохладно – свежий весенний воздух проникал через открытое окно. Занавеси слегка шевелились.

Сунув телефон в карман халата, он вышел в коридор. Беззвучно спустился на несколько ступеней и увидел внизу Омера у входной двери. В куртке и сапогах.

Омер присел, сказал что-то Фреду, который проводил его до дверей. Потом он поцеловал пса в лоб и вышел. А Фред остался глядеть на закрытую дверь.

Перепрыгивая через две ступеньки, Арман спустился вниз. Наспех оделся, схватил фонарик и выскользнул за дверь.

Ночь стояла ясная, холодная. Температура упала ниже точки замерзания. С неба светила полная луна, и фонарик не понадобился.

И все же Арману потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть Омера далеко впереди. Он поднимался по склону холма, уходя из Трех Сосен. Под его ногами похрустывал ледок.

Арман пошел следом. Он понимал, куда направляется Омер. И знал, что чуть было не упустил его. Если бы он уснул, Омер ушел бы незамеченным. И преодолел бы расстояние до дома Трейси без помех.

На вершине холма Омер остановился. Чтобы сориентироваться, подумал Арман. Он тоже остановился.

Он хотел дать Омеру шанс передумать самому. Он чувствовал, что в долгу перед этим человеком.

Омер сделал еще несколько шагов и опять остановился. Наконец он принял решение.

Повернув налево, он поднялся по ступеням церкви Святого Томаса. И вошел в дверь.

Арман сел сзади, на самой последней скамье. Омер сел спереди.

Если он и знал, что Арман здесь, то никак этого не показал.

Он не опустился на колени. Не перекрестился. Он просто сидел и смотрел на витраж.

Вероятно, размышлял о святом Франциске. Думал о том, что есть и другой путь вперед.

Пока текли минуты, складываясь в час, мысли Армана блуждали. И привели его не к молитве, а к статье Доминики Оддли про Карла Трейси.

И к ставшему привычным рефрену.

Он сидел и в тишине обдумывал дело. В этом покое он нащупал то, что ускользало от него прежде.

Арман поднялся на ноги, потом медленно сел обратно, пораженный важностью своего открытия.

Все, что он считал фактом, оборачивалось фикцией.

Все, что принималось как данность, ушло, и из холодных темных глубин этого убийства возникла другая история.

«Все зловредные истины».

Глава тридцать шестая

– Я увидел, тут свет горит, – сказал сонный Жан Ги. – Вы давно встали?

– Не очень, – ответил Арман, глядя на него поверх очков для чтения.

Он ушел из церкви час назад вместе с Омером, который в конце концов повернулся и, взглянув на Армана без всякого удивления, сказал, что готов идти домой. Спать.

Они молча дошли до дома Гамашей, а оттуда Арман отправился к старому железнодорожному вокзалу. Забрав папки и ноутбуки, он вернулся домой и обосновался в гостиной.

Там, где он мог задержать Омера, если тот снова попытается уйти.

Жан Ги Бовуар, спустившись, увидел, что Арман сидит перед горящим камином с кружкой кофе и читает.

Арман был небритый, растрепанный. Но глаза у него были ясные и внимательные. Ни малейшего следа усталости.

На небо опять набежали тучи и принесли с собой снег. Опять. Огромные мягкие хлопья, словно сами тучи распадались на множество частичек и падали на землю.

– Позвони Изабель.

– Сейчас двадцать минут шестого. Утра. Еще темно.

Но Арман просто взглянул на него, как будто все это не имело значения.

А и в самом деле не имело, понял Жан Ги.

– Что случилось? – спросил он, набирая в кабинете знакомый номер.

– Я скажу тебе, когда придет Изабель.

Ожидая, пока его соединят, Жан Ги смотрел в окно на деревенский луг, на три сосны. И заметил, что не только в их доме горит свет в Трех Соснах.

– Oui, allô, – сказала Изабель, мгновенно проснувшись.

Клара сидела на табурете в своей мастерской. В волосах у нее пестрели шоколадные крошки и сахарная глазурь. А к ногам притулился Лео.

На мольберте перед ней стояли миниатюры.

«А что, если… – пропустил ее пьяный мозг предательскую мысль. – А что, если…»

– А что, если, – начал Гамаш, когда они уселись со своим кофе вокруг камина, – что, если мы ошибались?

Изабель пришла не ахти как причесанная, но, по крайней мере, полностью одетая.

Жан Ги, пока они ждали Изабель, принял душ и оделся. Арман же оставался в гостиной, не желая рисковать тем, что Омер ускользнет.

– Что вы имеете в виду? – Изабель поставила кружку и подалась вперед. – Ошибались в чем?

– Давайте предположим, что Карл Трейси говорил правду, – сказал Гамаш.

Жан Ги прищурился:

– Сколько вина вы вчера выпили?

Гамаш провел пятерней по волосам, но не пригладил их, а лишь умудрился растрепать еще больше. При этом у него был чертовски серьезный вид.

Звание Армана Гамаша в этот момент могло быть равно их званиям или даже ниже. Но они оба знали, что на самом деле он главнее их. И всегда будет. И он заслужил право быть выслушанным. Даже если с ним не согласятся.

И поэтому они предположили…