Очень храбрый человек

Взгляд Гамаша был таким долгим, таким пристальным, что Камерон заерзал на стуле. Его большое тело напряглось. На помятом лице застыло настороженное выражение. Это напоминало тот момент, когда квотербек выкрикивает последний номер. Тот момент, подвешенный во времени, прямо перед тем, как они проходят точку невозврата.

Гамаш отвернулся от Камерона и обратился к остальным:

– Перед вашим появлением я закидывал Омера вопросами, пытаясь его отвлечь. Говорил все, что приходило в голову. И цели достигли два навязчивых вопроса. Почему Вивьен, уходя из дома, не взяла с собой Фреда.

Услышав свое имя, Фред опять поднял голову. Не глядя на того, кто это произнес. Он ждал человека, который все никак не возвращался.

– Второй вопрос: почему она не уехала еще утром, когда Трейси отправился в художественный магазин?

– На это есть только один ответ, – сказал Бовуар. – Она не уехала утром и не взяла Фреда с собой на мост тем вечером, потому что не собиралась уезжать. По крайней мере, пока. Ее план всегда состоял в том, чтобы уехать с любовником.

Он уставился на Камерона, и тот выпрямился. Шрамы на его раскрасневшемся лице побелели.

– Но тот звонок отцу… – сказал Камерон, повысив голос. – Она сказала ему, что уезжает вечером. Едет к нему. Не ко мне. К нему.

– Нет, – возразил Бовуар. – Вивьен никогда не планировала уехать к отцу.

– Она ему солгала? – спросил Камерон.

– Нет, – ответил Бовуар.

– И что же это значит? – сказал Камерон. Потом лицо его прояснилось, глаза открылись шире. – Ее отец солгал? – Он переводил взгляд с одного полицейского на другого. – Я не понимаю. Зачем ему было лгать?

– Вы знали? – спросила Лакост у Клутье.

Лизетт Клутье уже долгое время сидела, совершенно не двигаясь. Балансируя на лезвии ножа.

– Я подозревала. Не сразу, но было кое-что, о чем я знала.

– Например?

– На смертном одре Кати не просто просила – она умоляла меня защитить Вивьен. Не руководить ею, не наблюдать за нею, а защитить ее. Это было задолго до ее встречи с Карлом Трейси. Так от кого я должна была защитить ее? В то время мне не приходило в голову задуматься об этом. Я была так расстроена, что почти забыла о ее словах. Но позднее…

– Прошлым летом, – подхватил Гамаш. – Когда Омер сказал, что Вивьен потребовала от него порвать с вами.

– Вот тогда я задумалась.

– О чем? – спросил Камерон, пытаясь поспеть за ходом ее мыслей.

– Почему она это сделала. И опять же, я была тогда так уязвлена, что просто приняла случившееся как данность. Поверила, что Вивьен ревнива, хочет управлять отцом, требовать все его внимание. Но потом я подумала, а не стоит ли за этим нечто большее.

– За чем – за этим? – спросил Камерон. – Я не понимаю.

– Не понимаете? – переспросил Гамаш. – Деньги от Омера дочери. Его решение порвать отношения не абы с кем, а с крестной Вивьен. Которая к тому же служит в полиции.

– Платежи на счет Вивьен начали поступать в прошлом июле, – сказала Лизетт. – Ровно с момента нашего разрыва. Когда я поняла это, мне хотелось верить, что тут простое совпадение. Но «симптомы» стали накапливаться.

– Какие еще платежи? – спросил Камерон. – О чем вы говорите?

– Почему Вивьен вышла за Карла Трейси? – спросил Бовуар. – Несколько человек задавали этот вопрос. Мы тоже его задавали. Почему предположительно умная молодая женщина выходит за человека, явно склонного к насилию? Ответ нам дала мадам Флёри.

– Она знала этого дьявола, – сказал Гамаш. – Ущерб был уже нанесен. Омер говорил об этом на мосту. Я тогда не понял, думал только о том, чтобы остановить его. Но, ожидая на берегу реки, когда извлекут тело, я мыслями вернулся к его словам. И тут я кое-что понял. Он фактически признался.

– Боже мой, – простонал Камерон. – Он тоже ее бил? Когда она была ребенком?

– Я думаю, вы это видели, хотя и не понимали, – ответил Гамаш. – Когда она открыла вам дверь в первый раз. Прошлым летом. Вы увидели выражение ее глаз. Вы узнали в них то, что видели в зеркале. Полагаю, и это тоже среди прочего привлекло вас к ней. Общая боль, восходящая к первым детским воспоминаниям. Конечно, она вышла за человека, склонного к насилию. Другого она и не знала, другого и не заслуживала – так она считала.

Гамаш посмотрел на Клутье:

– Когда вы начали подозревать?

– Вообще-то, я не подозревала. Пока не увидела платежей.

– И что это было? – спросил Камерон. – Шантаж?

– Возмещение убытков, – ответила Лакост. – Прошлым летом Вивьен уже планировала бегство. Приблизительно тогда же у нее случился выкидыш. Возможно, она подозревала, что Трейси имеет к этому какое-то отношение. Она знала, что ей нужно бежать, но куда бежать без денег? И тогда она позвонила отцу и потребовала денег. За всю боль, которую пережила.

– А если бы он не заплатил, – сказал Бовуар, – она бы рассказала обо всем крестной. Я сомневаюсь, что Вивьен вообще что-то знала о вашей близости с ее отцом.