Очень храбрый человек

Она не желала признавать, что Трейси собирался убить жену и что в переписке говорилось об этом.

Камерон наклонился, прошептал что-то на ухо Лакост и вышел.

Лакост улыбнулась и повернулась к Вашон, которая наблюдала за ней с притворной скукой. Но после нескольких секунд молчания Вашон нахмурилась.

– Что? – спросила она.

– Наверное, мне не стоило бы это говорить, но только что получено постановление на арест Карла Трейси. За убийство Вивьен Годен. Старший инспектор Бовуар вскоре привезет его сюда. Через полчаса.

Лакост встала, собрала бумаги и закрыла папку.

– Теперь я могу уйти?

– Пока нет. Я хочу выслушать, что скажет месье Трейси. После этого вы сможете уйти.

Она пошла к двери. И остановилась, услышав то самое слово. Прекрасное слово.

– Постойте.

Рация щелкнула, и Жан Ги схватил микрофон так быстро, что тот выскочил из его руки.

Пара секунд жонглирования, и наконец микрофон прочно лег в его руку.

– Бовуар.

– Он у нас в кармане, – сказала Изабель Лакост. – Полина Вашон только что признала, что они обсуждали убийство Вивьен. Что Трейси собирался это сделать.

– Она подпишет показания? Будет свидетельствовать против него?

– Да.

Они постучали в дверь.

К этому времени стало совсем темно. Даже на крыльце не было света. Но в одной комнате свет все же горел. Наверху.

Они постучали еще раз. По-прежнему без ответа.

Бовуар повернулся к двум агентам полиции и подал им сигнал, чтобы обошли дом сзади. Потом они с Гамашем обменялись взглядами.

Бовуар нажал на ручку двери – она оказалась незаперта. Открыв дверь, Бовуар крикнул:

– Трейси? Карл Трейси? Квебекская полиция. У нас постановление на ваш арест.

Он вошел, медленно, осторожно. Гамаш шел рядом. Оба опытных сыщика оглядели комнату. В поисках убийцы.

Они нашли его в отключке, пьяного, на кровати. В луже собственной блевотины.

Глава тридцатая

Предъявление обвинения слушалось на следующее утро в Верховном суде во Дворце правосудия в Монреале.

Когда Карл Трейси протрезвел, его отвели в душ и дали чистую одежду. Ночь он провел в кауансвиллском отделении как задержанный по обвинению в убийстве.

Оттуда рано утром его перевезли в камеру Монреальского суда.

Старшие инспекторы Бовуар и Гамаш, встретившись там, первым делом допросили его в присутствии назначенного судом адвоката. Адвокат, что вполне предсказуемо, посоветовал обвиняемому ничего не говорить. И Трейси, что тоже вполне предсказуемо, не смог удержаться и заговорил.

После того как он заявил, что не имеет никакого отношения к смерти Вивьен, Бовуар ознакомил его с показаниями Полины Вашон:

– Она сказала, что вы разговаривали об убийстве вашей жены…

Трейси фыркнул:

– А кто время от времени не говорит чего-то подобного?

– Я, – ответил старший инспектор Бовуар.

– Еще не вечер.

Бовуар понимал, что нельзя позволять этому человеку относиться к ним свысока, но Трейси прочно закрепился на своей позиции. Этот самодовольный пронырливый взгляд. У человека, который недавно убил жену и нерожденного ребенка.

– Вы ничего не знаете… – начал было Бовуар.

– Старший инспектор, – предостерегающе произнес Гамаш.

Карл Трейси переключился на Гамаша:

– Я не стал бы убивать свою жену. Это слишком очевидно. Но вот чью-нибудь чужую… Ведь это ваша жена была там в деревне? Похоже, у нас с вами есть кое-что общее. Синяк на ее лице?

Гамаш стал очень спокойным, очень тихим. Потом он повернулся к Бовуару, который сидел, ошарашенный словами Трейси.

На этом адвокат остановил допрос.

Бовуар и Гамаш молча пошли по коридору к залу суда. Наконец Гамаш заговорил:

– Он призна́ется.

– Вы думаете?

– Oui. Он глупый, слабый человек. Если он не собирается признаваться, то этой своей бравадой уличает себя. Он себя повесит.

– Если бы.

Гамаш взглянул на Бовуара, но ничего не сказал.

Все стояли, пока судья занимала свое место.

Прокурор со старшим инспектором Бовуаром расположились с одной стороны зала. Трейси с адвокатом – с другой.

Гамаш и агент Клутье сели в первом же ряду за столом обвинения, между ними расположился Омер Годен. За ними сидела Симона Флёри, а с ней еще примерно двадцать женщин.

Молодые. Среднего возраста. Пожилые. С каменными лицами.

Валькирии. Воительницы судьбы. Великолепные и устрашающие.

Гамаш перехватил взгляд мадам Флёри. Она кивнула ему.

Места за Трейси были пусты.

Это дело вел хорошо знакомый им прокурор Барри Залмановиц. Он чувствовал себя настолько уверенно, что пошутил над Гамашем, когда офицеры полиции появились в его кабинете:

– Я вижу, вы в тренде, Арман. Конечно, я сразу понял, что это видео – фальшивка. Вы слабоватый стрелок.

Он улыбнулся, явно пытаясь – с блистательной безуспешностью – поднять настроение.

Заметив мрачный вид старшего инспектора Гамаша и гнев на лице Бовуара, прокурор понизил голос и добавил:

– Я видел и настоящее видео. Не могу поверить, что его опять запостили. Мне очень жаль. Надеюсь, найдут того, кто это сделал. Кто-то, называющий себя «дубиной».

– Есть у нас одна идея, – сказал Бовуар.