Очерки Донецкого бассейна

Но Николай еще больше отъ этихъ упрековъ опьянлъ и поглуплъ. Съ выпученными глазами, съ краснымъ лицомъ, по которому потъ крупными каплями катился внизъ, онъ судорожно билъ воду весломъ и раскачивалъ лодку. нсколько разъ ему предлагали ссть на одно изъ свободныхъ мстъ, причемъ на его весло находилось нсколько охотниковъ, но онъ съ пьянымъ упорствомъ отказывался уступить свое мсто и продолжалъ немилосердно бороться съ лодкой. Надо сказать, что онъ никогда не былъ въ Святыхъ горахъ, и когда вызжалъ изъ дома, то имлъ въ высшей степени довольный видъ, что, наконецъ, и онъ поклонится святымъ мстамъ. И нужно же было случиться такому грху, что онъ за четыре версты отъ этихъ мстъ въ лоскъ напился! Поэтому-то онъ и гребъ такъ немилосердно, отказываясь уступить свое мсто.

— Чай, я не былъ въ святыхъ мстахъ… Охота поклониться! — бурчалъ онъ на брань и упреки.

— И для святыхъ мстъ ты напился? — спрашивали у него со смхомъ.

Николай долго не могъ найти себ оправданія и только глядлъ на всхъ выпученными глазами. Но, наконецъ, онъ нашелся.

— Пійду и поклонюсь… и буду молыть, щобъ Боже спасъ мене отъ горілки!… А вінъ мене лае!

Ряздался дружный смхъ, и самъ хитрый хохолъ засмялся. Этимъ онъ примирилъ съ собой всхъ насъ, и о немъ скоро вс позабыли.

И пора было. Въ возн съ Николаемъ мы и не замтили, какъ лодка наша приблизилась къ пристани у монастыря. Монастырь былъ уже весь передъ нами. Черезъ минуту лодка причалила, мы торопливо повыскакали изъ нея и гурьбой пошли осматривать Святогорскую пустынь. За нами шелъ Николай и всюду, съ непокрытою головой, держа шапку подъ мышкой, крестился, кланялся и прикладывался.

Не стану описывать самую пустыню; есть прекрасныя описанія ея, напр., описаніе г. Немировича-Данченко, и фотографическіе снимки, продающіеся самимъ монастыремъ во многихъ мстахъ Россіи. Да я и не ставилъ себ въ обязанность осматривать монастырь; меня интересовали только богомольцы, тысячами стекающіеся сюда со всхъ концовъ Россіи.

Но, тмъ не мене, подъ настояніемъ доктора, мы систематически обошли и осмотрли все, что полагалось обойти и осмотрть: гостепріимный дворъ, лавку, храмы, площади и паперти. Докторъ былъ восторженнымъ поклонгикомъ красоты этихъ мстъ и съ увлеченіемъ показывалъ намъ все оригинальное, чудесное и прекрасное, что только тутъ было. Когда нижнія зданія были обойдены нами, онъ повелъ насъ вверхъ по ступенямъ, на ту мловую скалу, въ которой надланы пещеры и которая въ цломъ представляетъ собою самый оригинальный и прекрасный храмъ, какой только могли создать природа и человкъ, соединивъ свои труды, свои творчество и силу.

Ступеней боле пятисотъ. Подъемъ утомительный. Но по всему подъему, черезъ короткіе промежутки, надланы площадки со скамейками для отдыха. Но, увлекаемые докторомъ, мы почти нигд не отдыхали и безостановочно, тяжело дыша, торопились вверхъ; только изрдка, бросая взоры, смотрли черезъ пролеты на все шире и шире раскрывающійся видъ. Наконецъ, совершенно задыхаясь, мы взобрались на послднюю площадку, гд прилпилась маленькая церковка. Держась за скалу, мы стали отдыхать. Въ то же время и взоръ отдыхалъ, — для него вдругъ открывался необъятный просторъ, щирокое море лса, нсколько селъ и деревень, а внизу, глубоко подъ горой, зеленый Донецъ; даль покрыта была дымкой, и ближайшія мста ярко блестли, залитыя горячимъ солнцемъ. Мы долго не могли оторваться отъ ветхихъ перилъ, отдляющихъ гору отъ пропасти, на дн которой сосны казались плотною и низкою густиной.

Потомъ мы вошли въ церковку. Тамъ съ десятокъ богомольцевъ, одтыхъ въ армяки и съ котомками за плечами, усердно молились, кладя земные поклоны. На всхъ лицахъ было восторженное благоговніе, и одна молоденькая женщина въ лаптяхъ и въ пестромъ платк молилась и улыбалась, и въ то же время слезы катились по ея жизнерадостному молодому лицу…

Мы тихо удалились, не желая нарушать своею шумною толпой настроеніе молившихся. Да и какъ-то неловко, почти стыдно стало стоять среди этихъ людей, у которыхъ чувство красоты природы неразрывно слилось здсь съ чувствомъ святости. Докторъ былъ правъ. Смотря на эту блую скалу, вырубленную самою природой и за десятки верстъ сверкающую на солнц, - скалу, высоко поднятую надъ этимъ моремъ лса, — простые люди говорятъ, что самъ Богъ пожелалъ имть здсь мсто Свое.

На этотъ разъ я не имлъ ни малйшаго намренія ближе подойти къ толп богомольцевъ, тмъ боле, что и времени осталось немного: мы должны были вернуться къ сумеркамъ въ село, а солнце уже висло надъ верхушкой дальней горы, и сосны, ее покрывающія, уже горли въ его золотой мгл.

Потолкавшись еще немного по другимъ монастырскимъ уголкамъ, мы стали спускаться къ берегу, гд стояла наша лодка. Тамъ уже ждали насъ гребцы, въ томъ числ и Николай. Онъ выглядлъ трезвымъ. Лицо его было свтло и разумно. Но докторъ не могъ ему простить, что за два часа передъ тмъ онъ отравилъ ему все прекрасное.

Черезъ день я былъ опять въ пустыни и познакомился уже съ настоящими паломниками.

III