Ода на смерть оборотня

Неслышно отворяю дверь, прислушиваюсь и швыряю нож.

Сама следом. Волосы мгновенно уровень опасности оценили: чисто. Пусто, как в колдовском котле нерадивой ведуньи.

Лучина негасимая в горнице освещает стол и утку из печи. В дымном золотом боку мой нож торчит.

Сверху сидит рыжий зверёк.

– Пришла Грёза, дева светловолоса. – Он подмигнул голубым круглым глазом, потом упёрся задними лапами и оторвал от утки кусок с себя величиной. – Заходи, за столом посиди.

С хрустом откусывает зубастой пастью мясо, круглая морда блестит жиром.

Кто таков? Домовой? Бука?

– Проваливай! Здесь незваным гостям не рады.

Зверёк вылупил голубые глаза-плошки. Запихал в рот мясо, зачавкал.

Эти звуки я и слышала.

За нож рывком выхватываю утку, стряхиваю с неё странного гостя. А он не падает, висит в воздухе на прозрачных стрекозиных крыльях. И ещё маленькие над пушистыми пятками. «Прелесть какая!», – но брови сдвигаю сурово:

– Эй, наглец! Скатертью дорога!

Зверёк поддел когтём в зубах крошку, разглядел в свете лучины. Решил, что достаточно велика, сунул в рот.

Прожевал, вытер лапку о мохнатый бок:

– У меня товар, с тебя купец!

– Что? – На лавку села, утку в блюдо плюхнула. – Я  за меньшее убивала, цыплёнок!

– Некогда ужин есть, важное дело есть.

Да он с заданием пришёл. У Мары Моревны таких посыльных отродясь не водилось, значит, сам заказчик.

Но я за бесплатно не работаю.

– За мои услуги мешка золота мало, а на тебе и штанов нет.

– Штаны не важны, – приосанился, солидно так. – Мой грош всюду хорош.

На утку косится. Подвигаю блюдо к себе.

–Что нужно?

– Оборотень.

Алхимик что ли? Для варки зелья кровь, шерсть, когти, даже слюна оборотней годятся.

Ладно, дело нехитрое: в соседнем лесу хозяйничает стая с вожаком Полночью, молодой сильной самкой.

– Нет, нужен Тень. Рыжий такой, глупый. Знаком?

Ох, Цыплёнок, страха поди не ведает! Разве не знает, что Тень самого демона Филотануса слуга и раб? Думаю, умирать, что жабу ядовитую облизать – горько, тошно, всякой нечисти на смех.

– Нет!

– Думаю: скоро срок кабалы выйдет, а оборотень из избы – нет.

– Я на демонические дела плюю, потому что не просто молода и красива, но и умна.

– Плюй, но оборотня добудь. Мне – волчонок, тебе – золота бочонок.

Как Цыплёнок очутился снова на утке? Вот от щелчка отлетит кверху лапками!

Мои пальцы щелкнули пустоту. А он вдруг на дальнем конце стола да с утиной ногой. Сидит, жуёт, забавно перекатываются толстые щёки.

– На что тебе Тень? Он испражняется пряностями или ведает тайнами?

– Твоя цена – заплачу сполна.

Любую, говорит, плату проси за оборотня. Всё что угодно? Цыплёнок не знает, с кем связался. Поглядела на себя в отражало – отполированное серебро в узорной раме, наследство колдуна Златана. Он, бедняга, ноги целовал, блага мира обещал, но от моего зелья противоядия нет.

Говорю:

– Зеркало.

– Что, рожа кривовата?

– Ты не понял, Цыплёнок. Не простое зеркало, а самоглядное, из семи металлов японской богини. Читала о таком в старинном свитке. Сможешь?

Цыпленок подавился, выругался. Ишь ты, заслушалась! Запомнилось про глупого пса, что польстился на жадные кости. Это он про кого?

– Дай с ноготок, запросит с локоток.

 И ещё:

– Портального порошка почти нет… – Внимательно на меня посмотрел: – Зеркало – твой ответ?

– Без него сам иди.

Тут Цыплёнок исчез, будто не было. Утиная кость об стол брякнула. Целиком птицу съел – как не лопнул?

Однако, забавный зверёк: жёлтый, будто цыплёнок, с прозрачными крыльями и большой круглой головой. Вот бы пощекотать пушистое брюшко!

Не успела я чугунок из печи достать, как волосы беспокойно зашевелились, проскочила по косе искра. В избе почудился дождь с грозою.

Откуда-то взялся над столом радужный шар. От него в стороны свет: ярко до боли. Я ухват наперевес: кто посмел колдовать?

Раздался из шара женский визг, затем выскочил мой недавний гость:

– Какой я вам тануки, оторвать бы руки!

Тут хлопнуло, и шар пропал.

А свет остался.

– Вот, – Цыплёнок отдышался и достал из воздуха что-то вроде медного таза медного таза: круглое и блестящее. Тут же отражения негасимой лучины от блестящей глади брызнули по узорным стенах, запрыгали по нарисованным облакам на потолке. – Зеркало волшебное, для бытовых нужд. С двухсторонней связью!

Чую: то самое! Самоглядное, о котором в свитке пророчество.

Только проверить надобно: исправно ли.

– Артель веников не вяжет! – Цыплёнок уселся на стол, потёр блестящую поверхность и запищал на иноземном.

По ровной глади пробежала рябь. Зеркало вдруг открыло узкие чёрные глаза, огляделось и пропело что-то резкое, но несомненно учтиво-вежливое.

– Чушь! – А сама за косы схватилась, чтоб руки не тянуть.

Цыплёнок поводил коготками по зеркалу, нажал в середину: – Где настройки? –  вдруг шмякнул со всей дури пушистым кулаком. – Симатта-кисатта!

Отозвалось звону зеркала серебряное отражало, прогудел чугунок, звякнули с зельями горшки. Эй, осторожней, с чужим добром-то!

– Готово! Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи! Я ль на свете… ну, дальше сама знаешь.

Зеркало заморгало, сменило монгольские глаза на круглые голубые и пропело:

– Ты на свете всех милее, всех пушистей и рыжее!