Одежда ныряльщика лежит пуста

– Наконец-то! – произносит чей-то голос. Ты узнаёшь голос знаменитой американской актрисы. Ты знала ее голос еще до того, как познакомилась с ней лично. Однажды вы с сестрой говорили о том, что у современных актрис не такие узнаваемые голоса, какие были у актрис классического Голливуда. Голос Кэтрин Хепберн остался в прошлом. Но ты привела в пример голос этой знаменитой американской актрисы в качестве исключения. У нее хороший голос, выразительный, с хрипотцой.

– Да, наконец-то, – говоришь ты, задыхаясь от броска через комнату. – Мы ехали целую вечность.

– Правда? Тебе нужно было ехать со мной. Я уже час как вернулась. Или больше. Я тебе уже раз пятый звоню.

Ты спрашиваешь, что случилось.

– Случилось? Разумеется, ничего. А, поняла. Зачем тогда я столько звонила. Нет, мне просто очень хотелось выпить, и ты – единственная компания, которая пришла мне в голову.

– Спасибо. – Ты бросаешь это походя, словно не всерьез. Словно болтаешь со старой подругой.

– Я не то имела в виду. Я просто подумала, что тебе тоже захочется выпить, и мы могли бы поболтать.

Ты бросаешь взгляд на часы – одиннадцать часов тринадцать минут.

– Конечно. Куда ты хочешь пойти?

– Пойти? Я никуда не могу пойти. Я уже пожелала ребятам спокойной ночи.

Ты соображаешь, что речь идет о телохранителях.

– А, понятно. – Тебе еще столько нужно усвоить.

– Но что, если ты придешь ко мне на десятый этаж?

В «Ридженси». Тебе не следует больше там появляться. Возможно, кредитки Сабины Алис уже отследили, возможно, управляющий тебя узнает.

Ты вспоминаешь, что у тебя есть парик.

– Хорошо.

– Чудесно. Давай, Ривз, жду через пять минут, – говорит она и прежде, чем ты успеваешь ответить, вешает трубку.

Ты идешь в ванную и перед зеркалом надеваешь парик. Выглядишь очень уставшей. Ты очень устала. На письменном столе лежит шпаргалка на следующий съемочный день. Отправление в семь утра. Тебе сказали, что завтра сложный день – съемки будут на улице, в пробке. Ты клянешься себе лечь спать до полуночи. Знаменитая американская актриса должна понять, ей же тоже завтра работать.

Ты выходишь из отеля и переходишь узкую улицу к «Ридженси». Перед входом поправляешь парик и делаешь глубокий вдох. В лобби нет никого, кого бы узнала ты и кто узнал бы тебя. Поднимаешься на лифте на десятый этаж. Прежде чем откроются двери, снимаешь парик и потом прячешь его за горшок с длиннолистым деревцем у самого входа в холл.

Знаменитая американская актриса сидит в холле во фланелевой пижаме с рисунком из пастельных бегемотиков. Розовых, сиреневых и нежно-голубых.

– Не смейся, – приказывает она вместо приветствия. – Я в курсе, что пижама смешная, но она такая удобная. Дома мой парень не позволяет мне ее носить, поэтому у меня нет выбора, кроме как надеть ее здесь.

Тебе хочется сказать: «У тебя есть выбор вообще не надевать пижаму на людях, поскольку так обычно не делают, а бармен-марокканец может тебя сфотографировать, и через тридцать секунд ты будешь по всему интернету», – но ты удерживаешься от соблазна. Тебя внезапно охватывает сочувствие к бледнолицей практичной секретарше – за этой актрисой нужен глаз да глаз.

Подходит бармен. Тот же, что и вчера. Ты почти ожидаешь, что он вытащит телефон, сделает снимок и побежит прочь из отеля, в ночь и во всемирную паутину.

– Что будешь пить? Мне – джин с тоником.

– Хороший выбор. Мне то же самое. La même.

– Почему вы так долго ехали с площадки?

Ты объясняешь, что нужно было отвезти домой девочек, а те не могли объяснить дорогу.

– Они были там без родителей?

– Судя по всему, без.

– Ого. Чудеса. Когда я была маленькой, мой папа присутствовал на съемках каждого фильма.

– Девочки сказали, что родители не поверили, что они на самом деле снимаются с тобой в кино.

– Я с ними сфотографировалась, так что теперь у них будет доказательство. Милые девочки. Интересно, получится ли у них стать актрисами?

Напитки приносят так быстро, словно они были сделаны до того, как вы их заказали. Это кажется тебе вполне возможным.

Ты отвечаешь знаменитой американской актрисе, что в Марокко у них вряд ли получится стать актрисами.

– Я тоже так думала, пока не попала сюда, – отвечает она, потягивая напиток через маленькую черную соломинку, – но знаешь, что я выяснила?

– Нет.

– В Марокко огромная киношкола! И угадай, кто ее спонсирует?

Ты говоришь, что слышала про киношколу, но кто ее содержит, тебе неизвестно.

– Так ты не знаешь?

Ты качаешь головой.

– Все наши знаменитости. Мартин Скорсезе и остальные – они помогли ее основать, или спонсируют ее, или что-то в этом роде.

Ты говоришь: «Ого».

– «Ого» – это слабо сказано. Вот почему «Другую дверь» снимают здесь. Марокканская съемочная группа просто отличная. Полпричины того, что картину снимают здесь, – это то, что практически никого не потребовалось тащить из Штатов. Только меня с секретаршей, охранниками и Айви, моей дублершей, которая меня бросила.

– Я слышала, что она влюбилась в какого-то парня, который работал в отеле в Марракеше. – Джин с тоником ударяет тебе в голову.

– В Марракеше? Ты считаешь, она влюбилась в кого-то в Марракеше? – гогочет актриса.