Одежда ныряльщика лежит пуста

Снова этот странный смех.

Снова вопрос, на который ты не знаешь, что отвечать.

– Так говорили продюсеры в микроавтобусе.

– Она влюбилась в хренова режиссера! Который, на хрен, женат! И она сама, на хрен, замужем!

– Вот дерьмо, – говоришь ты, и она находит это забавным.

– Хреново дерьмо, так вернее. – Актриса подзывает бармена и заказывает еще два джина с тоником. Ты подумываешь остановить ее, напомнить про то, что тебе скоро пора спать и ей, вероятно, тоже. Но правда в том, что тебе все это нравится: холл на десятом этаже, выпивка, беседа. В компании с актрисой жизнь, которую ты оставила дома, кажется нереальной, словно случившееся за последние месяцы не случалось вовсе.

– В общем, – произносит актриса, когда бармен уходит, – хвала Господу, здесь оказалась ты. Потому что Айви, которая, надо признать, иногда все слишком драматизировала… ну, ей нужно было уехать. Уверена, что, если она придет в себя, мы еще поработаем вместе. Она была моей дублершей уже в девяти или десяти фильмах. Она пытается играть, ей доставались небольшие роли. Милая девочка, симпатяшка. В общем, расскажи мне о себе, – знаменитая американская актриса словно устала говорить про Айви. – Что ты за птица?

Ты нервно хихикаешь. Ты не узнаешь свой смех.

– Как ты здесь оказалась? Зачем, на хрен, ты приперлась в Марокко? – Внезапно актриса кажется очень пьяной.

– Я ушла от мужа, и мне захотелось куда-нибудь выбраться.

– День в спа-салоне был не вариант? – Она хохочет над собственной шуткой.

– Я вряд ли когда-нибудь проводила целый день в спа-салоне, но нет, после того, что он сделал, – не вариант.

– Видела бы ты сейчас себя в зеркале. Тебе словно яду вкололи.

– Именно так я себя и чувствую, когда думаю о своем браке.

– Значит, из всего возможного ты выбрала именно Касабланку?

Ты киваешь.

– Даже здесь не слишком далеко. – Алкоголь делает тебя честнее, чем тебе бы хотелось быть в ее присутствии.

– И ты собиралась просто сидеть в Касабланке, пока… пока тебе не предложили роль дублерши в кино?

Ты рассказываешь, как у тебя украли рюкзак в «Золотом тюльпане».

– Расскажи мне все целиком, – говорит она и, кажется, действительно хочет это услышать.

Ты рассказываешь все про «Золотой тюльпан», рюкзак, посольство и Сабину Алис, как в полиции у тебя спросили имя деда. Ты не разговаривала столько за всю неделю. Когда ты заканчиваешь отчет о событиях последних дней, актриса качает головой. Такая реакция тебя устраивает. Гогот тебя пугает.

– Чертово дерьмо. Теперь понятно, почему ты так одета.

Ты смотришь на свою одежду.

– Нет, чемодан не крали. Это мои прежние вещи.

Актриса потягивает коктейль. С виду кажется, что она раздумывает, стоит ей извиниться или нет.

– Так Ривз Конуэй – твое настоящее имя?

Ты отвечаешь, что это имя ребенка твоей сестры.

– Ривз Конуэй – твоя племянница?

– Да, дочь моей сестры-двойняшки.

– Вот дерьмо. Что же у меня за телохранители? – Актриса смотрит в потолок. – Они даже не проверили, та ли ты, за кого себя выдаешь.

Ты говоришь, что телохранитель, который тебя собеседовал, поверил тебе, потому что вы подружились на почве черепах и птиц.

– И это значит, что тебе можно доверять? Черт, мне следовало бы уволить тебя на хрен прямо сейчас. Ты – мошенница.

Ты в ужасе. Ты слишком далеко зашла. Теперь тебя уволят, а у тебя за душой ни гроша. Нельзя было обольщаться ее приглашением выпить. Особенно когда она сама сказала тебе, что ты – единственный собутыльник, кто пришел ей на ум.

У тебя по спине стекает холодный пот, собираясь в слабой резинке трусов.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже, – отвечает актриса, и ее лицо меняет выражение. – Я просто стебалась над тобой!

– Охренеть. – Обычно ты не используешь такие слова, но это заразно и приносит облегчение.

Актриса смеется своим странным гогочущим смехом, который, если по сюжету фильма ей приходится смеяться, явно подлежит обязательной переозвучке.

– Ты же знаешь, что я училась на театральную актрису? Я действительно владею неплохими актерскими приемами. Ты мне веришь?

– Я только что видела их в действии. – Интересно, как постановщики выкручивались, когда она играла на сцене и ее смех нельзя было переозвучить? Может быть, ей давали только серьезные роли. Теперь тебе понятно, почему она больше не играет в театре. Интересно, она сама это понимает? Наверняка ей говорили про ее гогот. Но если так, то почему она продолжает так смеяться?

– Так как же тебя зовут? Стой! – Актриса вытягивает руку, словно собираясь тебя остановить. – Я попытаюсь угадать.

– Хорошо.

– Ребекка?

– Нет.

– Сибил?

– Нет.

– Хорошо. Дай мне время. Хотя бы неделю. Я угадаю. Ты останешься до конца съемок?

– Вероятно.

– Тебе некуда возвращаться? Дома вообще никто не ждет?

Ты отвечаешь, что никто не ждет тебя раньше чем через неделю.

– А твоя сестра не против, что ты пользуешься именем ее дочери?

Ты отвечаешь, что твоя сестра не в курсе.