Следующая половина года была для меня лучшей за долгое-долгое время. Я жила полноценной жизнью, все меня любили. В феврале я заболела ангиной, а закончилась она осложнением, пневмонией. А поскольку я лежала с высокой температурой, все активизировались. Мама дважды в день (перед работой и после) колола мне антибиотики, ежедневно бывала Сандра, Фил переехал на Уделку, хотя теперь у него не было отдельной комнаты и приходилось спать с Митькой, потому что я считалась заразной. Вечерами он ходил гулять с Митькой, Герой и Басей, а чаще Гера с Басей заходили к нам, забирали Митьку и гуляли втроем. Потом меня мучил бронхит, но все мучения ничего не стоили, благодаря тому, что жизнь вертелась и крутилась вокруг меня. Нередко случались моменты, когда я думала: какая же я счастливая.
Восьмого марта Гера принес мне букет тюльпанов, я очень обрадовалась и раскаялась в том, что не разрешала Филу покупать мне цветы. Самая экономная в мире жена-идиотка! А Сандра подарила мне духи, такие, как у нее, их запах мне очень нравился.
Я спросила Сандру, почему она стала со мной дружить.
– Почему, почему… – передразнила Сандра. – А ты со мной почему?
– Мне с тобой интересно. И вообще… Комфортно. Я, как вампир, высасываю энергию. – Я действительно подозревала, что вампирю, только, наверное, не надо было об этом говорить, поэтому я выпалила: – Шутка! А ты веришь в энергетических вампиров?
– Я верю во взаимность. Ты от меня чем-то заряжаешься, а я – от тебя. Все естественно. И никто ни у кого ничего не забирает.
– Интересно, чем от меня можно зарядиться?
– Чем заряжаются – энергией. Ты человек цельный, упорядоченный…
– Я человек слабый, нетерпеливый и не очень умный, я в вечных сомнениях, не знаю, как жить и что делать.
– Может, и сомневаешься, не знаешь, что делать, а делаешь то, что нужно. Ты похожа на свою мать.
– Я совсем на нее не похожа. А главное, никогда не хотела быть похожей.
– Ладно болтать. Со стороны виднее.
Может, я и в самом деле не такая уж глупая и слабая? Вообще-то я подозревала это. Мне нужно было подтверждение – я его получила.
А Сандра больше не встречалась со своим бывшим мужем и любовником.
– Зачем мне женатый мужик с ребенком? – сказала со смешком, но глаза ее были не веселы. – Жена его ко мне приходила, просила… Что я, сволочь?
– Ты не сволочь. Совсем не сволочь.
– Вот и я так подумала. И наступила на горло собственной песне. Ха-ха-ха! – она не засмеялась, а просто сказала «Ха-ха-ха». – Ничего, подруга, главное, жизнь продолжается!
Я получала письма с цветными фотографиями из Израиля, из города Хайфы, но представить страну не удавалось. Перефразируя Ходжу Насреддина, я могла бы сказать: кувшин моего воображения показывает дно.
Танька писала, что дядя Миша Золотые Мозги заведует лабораторией в каком-то институте и совершенно счастлив, а мама – домашняя хозяйка, чему очень рада. Живут обеспеченно. Они с Олегом ходили в ульпан – в школу для изучения иврита и окончили курс, теперь она умеет читать вывески и более-менее понимает, о чем говорят, но сама говорить не может. Олегу светит хорошая работа, но сначала он будет усовершенствовать язык и подтверждать диплом. Танька очень жалела, что не закончила институт. Сейчас она собирается на курсы парикмахеров, но призвания к этому делу у нее нет.
Она писала, что в Израиле даже зимой много цветущих растений, мне было бы интересно, и я, конечно, стала бы узнавать их названия. Прямо в городе можно увидеть колибри и хамелеона, а по ночам воют шакалы, и один маленький, худенький и жалкий приходит под окно кухни за кормежкой. Окно выходит прямо на гору, заросшую пышно цветущей сиреневой бугенвиллией, так что ни листвы не видно, ни горы. Где-то там, под ней, а может, выше, его нора. И все кругом очень интересно, красиво, но она скучает по дому. Иногда хочется выть вместе с шакалами. В Израиле, жаловалась она, ничего не пахнет. Море не пахнет морем, трава – травой, помидоры – помидорами, огурцы – огурцами, а арбузы такие сладкие, что есть их невозможно. Зато есть всякие диковинные фрукты, хурма очень хорошая. И разной экзотики навалом. Она надеется, что мой Митька немного подрастет, и я прилечу к ней в гости. Это она писала в то время, когда я только-только узнала, что есть на свете такой зверь – аутизм, который съест меня и не подавится.
Водопад сиреневой бугенвиллии, шакалы, пальмы, колибри! Круглогодичный рай.
Вообще-то я уже давно простилась с мыслями о дальних странах и не слишком переживала по этому поводу. Хорошо, где нас нет.
Ответила Таньке, что я невыездная, а если ее замучает тоска-печаль, то жду ее все там же, на севере милом. Во время мокрых чаек.