Одинокое место

Когда мы его усыпляли, Эльса, которая больше всех его любила, не захотела присутствовать, а мы с Эстрид и Матсом просто рыдали. Свен лежал у меня на коленях, и я вспоминала его котенком. Как-то раз я копалась на грядках, и вдруг рядом появился маленький котик, который принялся рыть землю лапками. Я с ним заговорила, он не хотел уходить, весь вечер провел со мной в саду, потом пробрался в дом, улегся на диван и заснул, потом я пошла обходить всех соседей на нашей улице, спрашивая, не потерял ли кто котенка, и да, оказалось, у соседей через дорогу пропал котик. Позднее мы узнали, что они нашли двух брошенных котят-братьев в дровах на соседнем участке.

Свен продолжал приходить каждый день. Когда мы играли свадьбу у нас в саду, котик участвовал в процессии – первой шла Керстин и играла на скрипке, за ней – мы с Матсом, а за нами – Свен. В конце концов мы спросили соседей, что нам делать, и отец семейства сказал, что мы можем оставить Свена себе. Уже позднее мы поняли, какая это была драма для остальных членов семьи. Свен действительно не хотел делить территорию со своим задиристым братцем, хотя оказался вполне себе уличным котом – на нашем участке он чувствовал себя полноправным хозяином. Со временем он все же научился драться и стал гонять других котов с нашей улицы.

Ветеринар сказал, что Свен прожил хорошую жизнь, был всеобщим любимцем в семье, а мы попытались объяснить, что это такое существо, которое умеет отдавать. Когда девочки ходили в садик, к ним на день рождения пришли приятели, а Свен улегся на дорожке в саду и позволил каждому, даже самым непоседам, погладить свое пятнистое брюшко, словно понимал свою задачу. А потом поднялся и медленно удалился. Когда к нам в гости приезжал папа, Свен забирался на его большущий живот и лежал, мурлыча. Часто так и засыпал у него на руках, и у мамы на коленях тоже. Он обладал удивительной способностью определять, кто нуждается в его любви и ласке.

Тяжело с людьми, которые не любят животных. Тут ведь необязательно противопоставлять: либо я люблю людей, либо зверей, но как не восхититься тем, как существа другого рода выбирают нас своими хозяевами, хотят у нас жить: кошки, собаки. Лошади. Птички, которых мы подкармливаем.

Я тороплюсь домой, мы поедем в ветеринарную клинику вместе. Девочки заметили, что Клёпа совсем плоха, но мы должны встретиться с ветеринаром, чтобы услышать от нее диагноз и прогноз. Ветеринар говорит, что единственный шанс – трансплантация почки, но гарантий никаких, Клёпа слишком ослаблена. В клинике она постоянно получает жидкость, но состояние не улучшается, скорее наоборот. Вероятность, что она выдержит операцию, стремится к нулю. У Клёны совершенно отсутствующий взгляд, она молчит. А ведь постоянно мяукала! Все время с нами общалась. Такой я и запомню ее болезнь – как она внезапно замолчала.

«На нашу семью столько всего свалилось», – беспомощно объясняю я ветеринару, которая считает, что милосерднее всего сейчас будет усыпить Клёпу. Я лечилась от рака груди, умер папа, потом отец Матса, а теперь умрет и Клёпа…

Мы похоронили ее рядом со Свеном, в их охотничьих угодьях, на лужайке под яблоней.

* * *