Одинокое место

На самом деле в то время происходит немало интересного. Такого, что, по идее, должно мне нравиться. Поездка в Барселону, посещение только что открывшегося каталонского издательства «Les Hores» – по названию романа Майкла Каннингема «Часы». По какой-то непонятной причине они вдруг решили издать «Жизнь любой ценой» на каталонском – одни расходы на перевод чего стоят… и вот в мае меня приглашают в Барселону на торжественное открытие издательства. Но за несколько дней до поездки умирает Клёпа. Семья едет со мной, никто из нас никогда не был в Барселоне, за дорогу и проживание я плачу сама. Airbnb в мае. Я и за них переживаю. Мария и Манель, у них такой скромный бюджет. Любители литературы. Мы долго переписываемся, мешает языковой барьер, интервью на английском, которое надо заранее перевести на каталонский, развернутые вопросы и не менее развернутые ответы. Я замечаю, что они чувствуют себя неуверенно, хотят все сделать идеально. С их стороны так смело и дерзко начать с издания переводной «качественной» литературы, а не своих каталонских авторов. Я попала в эпицентр каталонской политики сепаратизма, стараюсь разобраться в этом вопросе. Мария и Манель кажутся мне разумными людьми. В жизни всегда приходится выбирать сторону, нельзя все время увиливать, надо искать ответы, узнавать.

В Барселоне все прошло хорошо, но я ужасно устала. Никак не привыкну к новому состоянию – когда мозг, кажется, вот-вот закипит. Энергия заканчивается, а запасов совсем нет. Нечем остудить горячую кастрюлю, внутри все выжжено и опустошено. Праздник по случаю открытия издательства действительно удался. Теплый майский вечер, уютное помещение, мы с Манелем будем говорить по-английски. Родители Марии, ее братья и сестры, дети и муж, друзья. И друзья Манеля. Журналисты, блогеры, книголюбы. Все они читали о «La Maj» (произносят как «La Marsch») на каталонском – это ведь первая книга издательства. Мы с папой Марии говорим по-французски, о Фуко и о еде, он высокий, полноватый, обожает готовить, мы жестикулируем, веселимся. Меня угощают икеевским печеньем и шампанским. На стене висят фотографии разных «La Marsch» из Каталонии, остальной Испании, Франции, Греции – бабушек и мам присутствующих – хоть бы роман хорошо продавался, какой смелый проект. «Рассказ о браке» Гейра Гулликсена и «Жизнь любой ценой», а еще мы посоветовали обратить внимание на Джамайку Кинкейд, и они почти сразу купили права на «Люси». Я участвую в интервью на радио, встречаюсь со своим переводчиком, Понтусом Санчесом. У него маленькая пекарня где-то в деревне в каталонских горах, где он полдня печет органический хлеб, а в остальное время занимается переводами. Я так волновалась из-за того, что он не задал мне ни одного вопроса, пока работал над переводом, обычно это плохой знак, диалектальные онгерманландские выражения, устаревшие слова, откуда каталонскому парню все это знать? Но, оказывается, он родился в Швеции, ему лет тридцать пять, его родня так и живет на Вермдё, а сам он переехал в Барселону, когда ему было десять. Родители заставляли его продолжать учить шведский, хотели, чтобы он был билингвом, и шведским он владеет в совершенстве. Мы говорим о хлебе на закваске и о том, как лучше печь печенье. Я объясняю ему, почему Май такая, какая есть, мы чудесно проводим время. Прежде чем вернуться в горы, к пекарне и беременной жене, которая работает детским психологом, он говорит, что я должна беречь себя и что он очень рад был работать над моим романом. Он никогда не переводил ничего подобного и сердечно меня благодарит, а я благодарю его за перевод. Какую огромную работу он проделал! Я обещаю заехать к нему, если мы отправимся в горы. Он сразу понимает, что этого мне хочется больше всего – совершить с семьей путешествие в горы и купить органический хлеб в его пекарне. Так удивительно, что он видит и принимает мою болезнь, бережно одобряет мою суперкороткую стрижку, а может быть, мы просто разделяем счастливый опыт держать руки на теплом тесте, отправлять в разогретую печь буханки хлеба на закваске, создавая жизнь, то, что так необходимо для тела и души. Нет, я не считаю, что углеводы в хлебе опасны для жизни, у меня просто нет сил так считать. Остается верить, что хлеб – это жизнь.