Одиссея капитана Блада

каблуках, ушел.

Глава XX. "ВОР И ПИРАТ"

На полуюте, под золотистым сиянием огромного кормового фонаря, где ярко

горели три лампы, расхаживал в одиночестве капитан Блад. На корабле царила
тишина. Обе палубы, тщательно вымытые швабрами, блистали чистотой. Никаких
следов боя уже нельзя было найти. Группа моряков, рассевшись на корточках
вокруг главного люка, сонно напевала какую-то мирную песенку. Спокойствие и
красота тропической ночи смягчили сердца этих грубых людей – вахтенных
левого борта. Они ожидали, что вот-вот пробьет восемь склянок.
Капитан Блад не слышал песни; он вообще ничего не слышал, кроме эха
жестоких слов, заклеймивших его.
Вор и пират!
Одна из странных особенностей человеческой натуры состоит в том, что
человек, имеющий твердое представление о некоторых вещах, все же приходит в
ужас, когда непосредственно убеждается, что его представление соответствует
действительности. Когда три года назад, на острове Тортуга, Блада

уговаривали встать на путь искателя приключений, он еще тогда знал, какого

мнения будет о нем Арабелла Бишоп. Только твердая уверенность в том, что она
для него потеряна навсегда, ожесточила его душу, и, окончательно отчаявшись,
он избрал этот путь.
Блад не допускал даже мысли, что когда-либо встретит Арабеллу, решив,
что они разлучены навсегда. Постоянные думы об этом были источником его
мучений. И все же, несмотря на его глубокое убеждение в том, что эти мучения
не могли бы вызвать у нее даже легкой жалости, он все эти бурные годы носил
в своем сердце ее милый образ. Мысль о ней помогала ему сдерживать не только
себя, но и тех, кто за ним шел. Никогда еще за всю историю корсарства пираты
не подчинялись такой жесткой дисциплине и никогда еще ими не управляла такая
железная рука, никогда еще так решительно не пресекались обычные грабежи и
насилия, как это было среди пиратов, плававших с капитаном Бладом. Как вы
помните, в соглашениях, которые он заключал, предусматривалось, что во всех
вопросах они обязаны были беспрекословно повиноваться своему капитану. И
поскольку счастье всегда ему сопутствовало, он и сумел ввести среди корсаров
невиданную дотоле дисциплину. Как смеялись бы над ним его пираты, если бы он

сказал им, что все это делалось им из уважения к девушке, в которую он так

сентиментально был влюблен! Как злорадствовали бы они, если б узнали, что
эта девушка презрительно бросила ему в лицо: "Среди моих знакомых нет воров
и пиратов"!
Вор и пират!
Какими едкими были эти слова, как они жгли его!
Совершенно не разбираясь в сложных переживаниях женской души, он даже и
не подумал о том, почему она встретила его такими оскорблениями. Почему она
была так раздражена? Он не мог разобраться, да и не хотел разбираться в этих
естественных вопросах. Иначе ему пришлось бы сделать вывод, что если вместо

заслуженной им благодарности за освобождение ее из плена она выразила

презрение, то это произошло потому, что она сама была чем-то оскорблена и
что оскорбление предшествовало благодарности и было связано с его именем.
Если бы он подумал обо всем этом, то светлый луч надежды мог бы озарить его
мрачное и зловещее отчаяние, он мог, наконец, понять, что только сильная
обида, нанесенная девушке, или даже горе, причиной которого был он сам,
могли вызвать такое презрение.
Так рассуждали бы вы. Но не так рассуждал капитан Блад. Более того: в
эту ночь он вообще не рассуждал. В его душе боролись два чувства: святая
любовь, которую он в продолжение всех этих лет питал к ней, и жгучая
ненависть, которая была сейчас в нем разбужена. Крайности сходятся и часто
сливаются так, что их трудно различить. И сегодня вечером любовь и ненависть
переплелись в его душе, превратившись в единую чудовищную страсть.
Вор и пират!
Вот кем она считала его без всяких оговорок, забыв о том, что он был
осужден жестоко и несправедливо. Она ничего не знала об отчаянном положении,

в каком очутился он после бегства с острова Барбадос, и не считалась с

обстоятельствами, превратившими его в пирата. То, что он, будучи пиратом,
поступал не как пират, а как джентльмен, также не трогало ее, и она не нашла
у себя в сердце никакого сострадания. Всего лишь двумя словами Арабелла
вынесла ему окончательный приговор. В ее глазах он был только вор и пират.
Ну что ж! Если она назвала его вором и пиратом, то он и будет теперь
вором и пиратом; будет таким же беспощадным и жестоким, как все пираты. Он
прекратит эту идиотскую борьбу с самим собой, он не желает больше оставаться
в двух мирах одновременно – быть пиратом и джентльменом. Она ясно указала
ему, к какому миру он принадлежит. И сейчас она получит доказательства, что
была права. Она у него на корабле, она в его власти, и он сделает с ней все,
что ему вздумается.
Блад издевательски засмеялся.
Но тут же он оборвал свой смех, и из его горла вырвалось нечто похожее
на рыдание. Схватившись за голову, Блад обнаружил на лбу холодные капли
пота.
Лорд Джулиан, знавший женскую половину рода человеческого несколько
лучше капитана Блада, был занят в эту же ночь решением странной загадки,
которую не мог разрешить и корсар. Я подозреваю, что это занятие его
светлости было вызвано смутным чувством ревности. Поведение Арабеллы Бишоп в
тех испытаниях, которым они подверглись, заставило его наконец понять, что

девушка даже без врожденной грации и женственности все же может быть еще

более привлекательной. Его очень заинтересовали прежние отношения Арабеллы с
капитаном Бладом, и он чувствовал некоторое стеснение в груди и
беспокойство, толкавшее его сейчас быстрее разобраться в этом вопросе.
Бесцветные, сонные глаза его светлости отличались умением замечать
вещи, ускользавшие от внимания других людей, а ум у него, как я уже
упоминал, был довольно острым.
Лорд Уэйд проклинал себя за то, что до сих пор не замечал многого или,
по крайней мере, не присматривался ко всему более внимательно. Сейчас же он
старался сопоставить все, что замечал раньше, с более свежими наблюдениями,
сделанными им в этот самый день.
Он, например, заметил, что корабль Блада носит имя мисс Бишоп, и это,
несомненно, было неспроста. Он заметил также странные детали встречи
капитана Блада с Арабеллой и те перемены, которые произошли с каждым из них
после этой встречи.

Почему она была так оскорбительно груба с капитаном? Вести себя так по

отношению к человеку, который ее спас, было очень глупо, а его светлость не
считал Арабеллу глупой. И все же, несмотря на ее грубость, несмотря на то
что она была племянницей злейшего врага Блада, к ней и к лорду Джулиану все
относились исключительно внимательно. Каждому из них была дана отдельная
каюта и предоставлена возможность свободно передвигаться по всему кораблю;
обедали они за одним столом со шкипером Питтом и лейтенантом Волверстоном,
которые относились к ним с подчеркнутой вежливостью. И вместе с тем было
ясно, что сам Блад тщательно уклонялся от встречи с ними.
Лорд Джулиан, продолжая свои наблюдения, связывал воедино разрозненные
факты, внимательно перебирая в уме все наблюдения, какими он располагал. Не
придя к определенному выводу, он решил получить дополнительные сведения у
Арабеллы Бишоп за обеденным столом. Для этого нужно было подождать, пока
уйдут Питт и Волверстон. Уэйду не пришлось долго ждать дополнительных

сведений. Едва лишь Питт поднялся из-за стола и направился вслед за ушедшим

Волверстоном, как Арабелла Бишоп остановила его вопросом.