Одиссея капитана Блада

что полковнику Бишопу не будет причинено вреда. Блад дал мне в этом слово.
По ее печальному лицу скользнула мимолетная улыбка, а на щеках выступил
слабый румянец. Она продолжила бы разговор на эту тему, но у губернатора
было совсем другое настроение. Он пыхтел и негодовал при одном лишь
упоминании о том, что вообще можно верить слову Блада, забыв, что Блад
сдержал свое слово и что только благодаря этому сам он остался жив.
За ужином и еще долго после ужина Бишоп говорил только о своих планах
захвата капитана Блада и о том, каким ужасным пыткам он его подвергнет.
Полковник пил вино без удержу, и речь его становилась все грубее и грубее, а
угрозы все ужаснее и ужаснее. В конце концов Арабелла не выдержала и
поспешно вышла из-за стола, стараясь лишь не разрыдаться. Бишоп не так уж
часто открывал перед своей племянницей истинную свою сущность, но в этот
вечер излишне выпитое вино развязало язык жестокому плантатору.
Лорд Джулиан с трудом выносил омерзительное поведение Бишопа.
Извинившись, он ушел вслед за Арабеллой. Он искал ее, чтобы передать просьбу
капитана Блада, и, как ему казалось, нынешний вечер представлял для этого
благоприятную возможность. Но Арабелла уже ушла к себе на покой, и лорд
Джулиан вынужден был, несмотря на свое нетерпение, отложить объяснение до
утра.

На следующий день, еще до того как жара стала невыносимой, он из своего

окна заметил Арабеллу в саду, среди цветущих азалий. Они служили прекрасным
обрамлением для той, которая своей прелестью выделялась среди всех женщин,
так же как азалия среди цветов. Уэйд поспешил присоединиться к ней, и,
когда, пробудившись от своей задумчивости, Арабелла с улыбкой пожелала ему
доброго утра, он заявил, что у него есть к ней поручение от капитана Блада.
Уэйд заметил, как она встрепенулась, насторожилась и как слегка
вздрогнули ее губы. Он обратил внимание и на ее бледность, и на темные круги
под глазами, на необычно печальное выражение ее глаз, не замеченное им вчера
вечером.
Они перешли с открытой территории сада в тенистую аллею, обсаженную
благоухающими апельсиновыми деревьями. Лорд Джулиан, восхищенно любуясь ею,
удивлялся, почему ему понадобилось так много времени, чтобы заметить ее
тонкую своеобразную грацию и то, что для него она была именно той милой и

желанной женщиной, которая могла озарить его банальную жизнь и превратить ее

в сказку.
Он заметил и нежный блеск ее мягких каштановых волос и как изящно
лежали на ее молочно-белой шее длинные шелковистые локоны. На ней было
платье из тонкой блестящей ткани, а на груди, как кровь, пламенела только
что сорванная пунцовая роза. И много позже, вспоминая об Арабелле, он
представлял себе ее именно такой, какой она была в это удивительное утро и
какой он раньше ее никогда не видел.
Так, молча, они углубились в тень зеленой аллеи.