Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ 2

Джереми, согнувшись, изблевывал под ноги всё, что вкусил сегодня от щедрот кока Джерри Стампа. Мне захотелось со всего размаха врезать ему ногой под зад. Чтобы свалился, чтобы ткнулся мордой в свою блевотину. Чтобы не позорил отца и деда.

— Прекрати! — проскрежетал я. — Не заставляй меня думать, что мать ошиблась в сроках и ты сын того пресноводного слизняка, что позволил выпотрошить себя, как овцу!

Что «пресноводный слизняк» вообще-то и мой отец, я запретил себе вспоминать. Он никогда не любил меня (насчет его любви к матери не уверен), я никогда не любил его, — я внук капитана Флинта, и это всё, что надо обо мне знать.

Джереми не прекратил. Напротив, добавил новую порцию к уже извергнутому. Я понял, что сейчас впервые подниму на брата руку. Вернее, ногу.

— Хокинс, ты идиот?! Ты забыл, сколько ему лет?! Ему всего пятнадцать, а сколько было тебе, когда ты впервые выстрелил в человека?

Я предпочел не отвечать. Мне было семнадцать. Почти.

— Мы сейчас в таком месте, где мальчики быстро становятся мужчинами… — пробурчал я, чувствуя, что темная волна гнева отступает.

Повышать голос на Пэт я не мог. Не умел. И вся кровь Флинта, что текла в моих жилах, тут не помощница… Хотя я понятия не имел, как Тейлор общался со своей женой Кэтрин до того, как покинул Плимут, — не от кого было узнать. Знаю лишь, что позже он никогда ее не простил, услышав от Бонса, что супруга нянчится с двухгодовалой младшей дочерью после шестилетнего отсутствия мужа. Не простил, и никогда не появился в Англии, и не присылал больше писем и денег, хотя пару раз предоставлялась к тому возможность. Билли Бонс, как я теперь понимал, привез наследство Флинта лишь Дженни Тейлор — дочери капитана и моей матери. Бабушка была вычеркнута из списка наследников. Впрочем, особого значения это не имело, она к тому времени умерла.

— Зарядим пистолеты, — сказал я уже нормальным своим голосом. — Сабля не поможет, если натолкнемся на нескольких негодяев.

— У нас с Джереми осталось всего два заряда на двоих, — напомнила Пэт.

— Заряжайте. Эти пистолеты возьмешь ты. Юнга Истлинг!

Он ответил не сразу, сначала издал какой-то приглушенный и задавленный звук.

— Д-да, сэр!

— Забрать у этого, — я кивнул на мертвеца, — его мушкет и пистоль! И сумку с патронами!

И что вы думаете? Забрал. Кривил лицо, глядел в сторону, но сделал, что должен. Кровь Бонса и Флинта не водица. Даже в пятнадцать лет.

* * *

Как-то само собой получилось, что руководство движением нашего маленького отряда прибрала к рукам мисс Патриция Эндерби.

Шла, внимательно поглядывая на капитана Хокинса, — и, когда ей не нравилось то, что видела, тут же объявляла небольшой привал, давая мне отдохнуть и отдышаться.

Надо заметить, что в результате к концу пути я чувствовал себя гораздо лучше, чем в его начале. И понял, что если сравнивать людей с животными, то я схож с лошадью: дай мне волю, сам себя загоняю до смерти этим знаменитым дедовым «Сдохни, но сделай!».

Патриция же (в жизни не признаюсь ей в этих мыслях!) скорее сродни ослам: и умом, и упрямством, и осторожностью вкупе с трезвой оценкой пределов возможного.

…До Северной стоянки было рукой подать. Но двигались мы туда долго, скрытно и по весьма извилистому пути. Открыто и напрямую было не пройти. Наши противники, разбившись на группы по пять-шесть человек, патрулировали прибрежный лес: тактика не самая умная — затаившись в засадах, ничем не выдавая своего присутствия, они имели гораздо больше шансов нас перестрелять.

Но я уже понял, что в качестве солдат эта публика мало чего стоила. А почему Грей именно в далекой Дании навербовал случайных людей, я понял давно. Пятый год и в Европе, и в колониях бушевала кровопролитная война, возможно, самая кровопролитная в истории человечества. Ведущие страны Европы, вовлеченные в неё, попросту обезлюдели: не отыскать лишних, не пристроенных к делу мужчин, способных носить оружие. По слухам, от великолепно вымуштрованных солдат Старого Фрица почти никого не осталось, и состоит сейчас его армия из новобранцев, набранных из всевозможного отребья (да еще из насильно завербованных австрийских и саксонских пленных). Лишь железная воля и полководческий гений прусского короля позволяли относительно успешно воевать, имея под началом такой сброд.

Так что Эйб Грей, навербовав себе рекрутов в нейтральной Дании, действовал единственно возможным способом. Не ясно было другое: как Смоллетт и Грей собираются расплачиваться со своей чересчур многочисленной оравой после победы? Я подозревал, что у подлецов-капитанов есть какой-то план, касающийся датчан и того, как от них избавиться. Растолковать бы как-нибудь этот момент Обезьяну и его людям… Жаль, что я не владею датским.

Причем из слов убитого англичанина следовало, что один из капитанов все-таки на берегу (скорее всего он среди тех, кто шел с собаками по следу ослов). Я подозревал, что это Грей, — Смоллетт никогда бы не допустил того раздрая и беспорядка, что здесь творились.