Одной дождливой ночью

В дальнем конце зала выстроились очереди к двум таксофонам в нишах. Подойдя поближе, Джон уловил краешком уха обрывок разговора.

– …Он в тумбочке у кровати отца, – говорила какая-то женщина. – Заряжен, поэтому будь осторожна и смотри, чтоб он Терри в руки не попал! В верхнем ящике комода – патроны, прибери и их…

Джон застонал и отошел.

Видит Бог, он хотел обзавестись револьвером. Но оружие – тем более, оружие в доме – он терпеть не мог. Он дал себе клятву – никогда им не пользоваться. Да и потом, работал он дома, а когда Лин и Кара были рядом, его душа была на месте. Если возникнет необходимость, их он сможет защитить, не пользуясь огнестрельным оружием – так он, по меньшей мере, полагал.

И вот на тебе: стряслось невесть что.

Он всем своим раздраженным весом протаранил приоткрытую дверь мужского туалета. С той стороны, как назло, кто-то выходил.

– Простите, – пробормотал Джон.

– Полегче, приятель, – сказал выходивший.

За дверью у одной из раковин обнаружился молодой парень в белом вельветовом пиджаке. Вцепившись в фаянсовые края, он стоял, с болезненной пристальностью изучая собственное отражение в зеркале. Он не обернулся, когда вошел Джон, а следом – и Стив.

Джон подошел к соседней раковине.

– Как дела? – спросил он, подставляя руки под струю.

Парень продолжал смотреть в глаза своему зеркальному двойнику.

Ему было что-то около двадцати на вид. У него были тонкие, светлые усы – вероятно, предназначенные для того, чтобы заставить их обладателя выглядеть старше и солиднее.

– Эй, там. Все образуется, – сказал Джон.

– Да ну, – парень обернулся к нему. – Нам всем крышка.

– Ну, это еще как посмотреть. Я понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь, но пока наши дела не так уж плохи. Как тебя зовут?

– Энди.

– Очень приятно, Энди, я – Джон. А это – Стив.

Стив, у раковины слева, протянул руку к куску мыла.

– Я бывал в переделках и похуже, чем эта, Энди. И, как видишь, пока цел-целехонек. Всё образуется. Мы всё переживем. Ты здесь с кем-то?

– Да… со знакомой. С Тиной.

Он назвал ее так, будто ожидал, что Джон сразу поймет, о ком конкретно идет речь.

– Где она?

– В баре.

– И, наверное, ей одной сейчас очень-очень страшно, – сказал Джон. – Иди туда и посиди с ней. Обними ее. Вы оба почувствуете себя лучше.

Энди смерил его хмурым взглядом.

– Давай, иди.

Парень пожал плечами и вышел за дверь.

– Славно поговорили, – заметил Стив.

Джон смыл мыло с рук.

– Я пойду займу очередь к таксофонам. Скажешь Лин? Вернусь к ней, как только дозвонюсь домой. А ты стереги наших девчонок. По рукам?

4

Бадди выключил воду и вылез из ванной.

– Ну, рыбка моя, – сказал он, – тебе было хорошо?

Морин не ответила.

Я убью тебя, скотина, – подумала она.

– Я обычно так быстро не кончаю, – его голос звучал почти дружелюбно, будто они болтали о житейских неурядицах по душам. – Наверное, для меня ты – слишком горячая штучка.

Морин лежала не двигаясь и хватала ртом воздух. Ее ноги были согнуты в коленях. Она чувствовала, как семя Бадди медленно вытекает из нее. Свела ноги вместе – не помогло: все те же ощущения, и даже хуже. Изнутри бедра будто смазали просроченным клеем.

Большое белое полотенце шлепнулось ей на живот.

– Приведи себя в порядок, – велел Бадди, – и пошли вниз. Познакомлю тебя с моими друзьями.

Прижимая полотенце к себе, Морин села. Ей хотелось поскорее запихнуть его между ног и оттереть липкое месиво, но это испортило бы полотенце. Поэтому она, тряхнув, развернула его и начала вытирать волосы. И все время ее не покидало это ощущение: я подтекаю. А когда жидкость начала высыхать, пришел зуд.

Наконец, вытерев ноги, она скорчилась и, не жалея сил, попыталась стереть с себя все следы Бадди.

– Чистота, которую видно и слышно? – спросил Бадди.

Она посмотрела в его сторону. Он улыбался и пританцовывал на одном месте, вытирая полотенцем спину. Его член был красным и подпрыгивал в такт каждому его движению.

– Хочешь еще? – последовал вопрос.

Морин отвернулась, бросила полотенце и встала. Шагнула за борт ванны. Она постаралась – тело ощущалось сухим, но вот только кожа между ягодиц все еще ощущалась немного липкой.

Ее платье лежало на полу, частично прикрытое сброшенной одеждой Бадди. Крадучись, Морин потянулась к нему.

– Ни в коем случае, детка, – сказал Бадди.

Не обращая на него внимания, она ухватилась за зеленый тканевый краешек и потянула платье на себя.

Бадди стеганул ее полотенцем. Влажная тряпка ужалила плечо Морин. Она вздрогнула всем телом и схватилась за больное место.

– Я тут всем рулю, – сообщил он. – Ты так, пешка, – взмахнув полотенцем, он изящным круговым движением намотал его себе на ногу. – Вопросы есть?

Морин покачала головой. Она встала, оставив платье на полу.

– Отлично, – отвернувшись, он стянул с ноги мокрую тряпку и растянул меж рук. – Ты – то что надо. Я прям любить тебя начинаю.

И он снова хлестнул ее полотенцем. Развернувшись, оно попало ей по правой груди. Качнувшись назад, Морин с трудом удержала себя от ответного жеста – от того, чтоб схватить тряпку за влажный край и резко дернуть на себя.