Офицеры и джентльмены

Итальянцы печально прошествовали мимо, и, когда на них с ревом спикировал первый самолет, они еще не успели скрыться из виду. Некоторые из них замерли на месте, продолжая размахивать флагами, а все другие бросились врассыпную. Последние поступили более мудро. Немец дал по толпе на дороге длинную очередь. Несколько человек упали, а остальные разбежались. Немецкий самолет, сделав разворот, вернулся и снова открыл огонь.

– Если эти парни продолжат привлекать внимание авиации, то австралийцы их действительно прикончат, – сказал Гай.

Немец тем временем улетел искать другие цели.

Взбешенный доктор вернулся на дорогу и осмотрел упавших. Он громко попросил помощи, и к нему тут же присоединились два итальянца и англичанин. Совместными усилиями они перетащили раненых и умирающих в тень. Белые флаги остались валяться в пыли.

Гай уселся рядом с Фидо и сказал:

– За ночь мы прошли долгий путь.

– Миль двенадцать, наверное. Я должен найти командующего и доложить ему.

– Доложить о чем? Может быть, нам прежде стоит узнать, что действительно происходит?

– Каким образом?

– Я могу попробовать это выяснить.

– Да, конечно. Ты съел весь свой вчерашний рацион? Я съел.

– Я тоже. Но гораздо важнее то, что мне страшно хочется пить.

– Возможно, мы смогли бы найти что-нибудь в деревне, которую только что миновали. Яйца или что-то в этом роде. Мне показалось, что я слышал кукареканье. Почему бы тебе не прихватить с собой денщика и сержанта Смайли, чтобы прислать их назад с тем, что вы там найдете?

– Я предпочел бы отправиться в одиночку.

Чтобы отправить в деревню отряд мародеров приказом, Фидо не хватило духу.

Гай ушел, оставив под командованием майора Хаунда одного писаря, трех связистов и свое отделение разведки. Поскольку ни один устав ничего не говорил о тактике использования подобного рода подразделений, личный состав штаба «Оперативной группы Хука» завалился спать. Неподалеку от них находилась вымоина, с лужей стоячей воды на дне. Два или три человека – не из его подчиненных – мыли в этой луже ноги. Присоединившись к ним, Фидо погрузил ноги в охладившуюся за ночь воду.

– Я бы на вашем месте не стал ее пить, – сказал Фидо, увидев, как один из солдат пьет из ладони.

– Не могу по-другому, приятель. Выбросил флягу вчера, после того как она опустела. Сколько нам еще топать?

– До Сфакии? Миль двадцать, наверное.

– Могло быть и хуже.

– Но впереди длинный крутой подъем.

Солдат внимательно изучил свои ботинки и сказал:

– Думаю, продержатся. А если продержатся они, то продержусь и я.

Подождав, когда ноги высохнут, Фидо выбросил носки и натянул хранившуюся в его вещевом мешке свежую пару. Затем он изучил свои ботинки. Обувь могла выдержать еще много недель непрерывной ходьбы, но сможет ли выдержать это Фидо? Он чувствовал, что впадает в сильную апатию, и, кроме того, у него кружилась голова. Самое малое движение требовало усилий. Оглядевшись, он увидел недалеко от себя проходящую под дорогой трубу, по которой во время ливней стекали излишки воды. Лужа на дне выемки являлась реликтом последних ливней. Труба была большой, совершенно сухой, чистой и казалась весьма гостеприимной. Держа в руках ботинки, Фидо на цыпочках подошел к устью водовода. Присев на корточки, он увидел в другом конце зеленую тихую долину. Между ним и долиной была темная пустота, и долина казалась чудесной, заключенной в круглую рамку картиной. Фидо забрался в трубу и полз по ней до тех пор, пока зеленые ландшафты с обоих концов не обрели примерно одинаковый размер. Расстегнув все пряжки и крючки, он снял и положил рядом с собой свое снаряжение. Оказалось, что желоб является весьма подходящей по форме опорой для его испытывающей постоянную боль спины. Фидо улегся и затих, как спасающаяся от охотников лисица или как маршал авиации под бильярдным столом.