Офицеры и джентльмены

– Бедная Фрида, – сказал Айвор. – Бедная Фрида. К тому времени когда я ее снова увижу, она уже будет старой собачкой.

Гай на некоторое время уснул. Он проснулся, когда Айвор спросил:

– Как бы ты поступил, если бы тебя вызвали на дуэль?

– Я бы рассмеялся.

– Да, конечно.

– Почему ты вдруг об этом подумал?

– Я размышлял о вопросах чести. Смысл этого понятия меняется, не так ли? Я хочу сказать, что лет сто пятьдесят назад, получив вызов, мы должны были бы драться. Сейчас же мы смеемся. Лет полтораста назад эта тема считалась весьма щекотливой.

– Да. Моралисты-теологи так и не смогли положить конец дуэлям. Для того чтобы это сделать, потребовалась демократия.

– А в следующей войне, когда демократия победит окончательно, будет считаться вполне моральным, если офицеры начнут бросать своих солдат. Это будет делаться во имя сохранения профессиональных кадров, которым будет вменяться в обязанность подготовка новых рекрутов, призванных занять место тех, кто попал в плен.

– Возможно, дезертиры будут обращаться с новобранцами помягче. А ты не думаешь, что в по-настоящему современной армии их стали бы только больше уважать за это бегство? Мне кажется, что вся наша беда состоит в том, что мы оказались в том неловком положении, в которое попадал сто лет назад вызванный на дуэль человек.

В лунном свете Гай хорошо видел его строгое, чуть изможденное, но совершенно спокойное лицо; такое же выражение лица у Айвора было в тот день, когда он увидел его в первый раз в Саду Боргезе. Сейчас Гай не знал, что видит Айвора Клэра в последний раз.

– Что ж, путь славы идет в гору, – сказал Айвор и, поднявшись на ноги, зашагал в свою роту.

Гай тотчас уснул.

Ему казалось, что он все время видел сны, и эти сны были весьма прозаичными. Всю ночь он куда-то шел, получал приказы, передавал их по назначению, делал пометки в карте и снова куда-то шел. Но он не видел, как в залив вошли корабли, как между ними и берегом, переправляя людей, сновали катера и как суда ушли в море, бросив на берегу пять или шесть тысяч человек. В сновидениях Гая не было ни странных посетителей, ни каких-то нелепостей, ни чудесных спасений. Сны воспроизводили реальные события предшествующих дней и ночей начиная с момента высадки в Саде и кончая тем днем, когда он проснулся на рассвете. Это был все тот же расчлененный на две части – спящую и бодрствующую – мир. Обе половины мира походили на два совершенно идентичных, но находящихся на разных континентах аэропорта. Где-то вдали он видел себя, ощущая всем своим существом неимоверную усталость.

– Говорят, что корабли оставили на берегу запасы еды, – сказал сержант Смайли.

– Перед тем как отправиться в плен, нам, пожалуй, стоит перекусить.

– Так это правда, сэр, что корабли сюда больше не придут?

– Именно так.

– Мне кажется, что это неправильно, сэр.

Золотистый рассвет уступал место безоблачной синеве. Гай провел свое отделение по неровной, каменистой тропе вниз к гавани. Причал был усыпан брошенным военным имуществом и разнообразными обломками – следствием бомбардировки. Среди покореженного металла и всякого рода мусора стояли штабеля солдатских пайков – мясные консервы и галеты. Около них толпились, словно пребывавшие в летаргическом сне, взводные фуражиры и простые мародеры. Сержант Смайли, возвратившись с хорошей добычей, раздал с полдюжины рационов. Неподалеку оказался кран, из которого непрерывной струей текла вода. Гай и солдаты отделения наполнили фляги, тут же их жадно выпили и, наполнив снова, завинтили кран. После этого они позавтракали. Маленький городок почти полностью выгорел, и все обитатели его покинули. Повсюду, словно тени, бродили солдаты разбитой армии. Некоторые из них настолько устали, что на еду у них не осталось сил. Другие разбивали свои винтовки о камни, испытывая свирепую радость от этого символического прощания с оружием. Какой-то офицер топтал бинокль, немного поодаль пылал мотоцикл, а небольшая группа под командой саперного капитана возилась со стоящим неподалеку от кромки воды ветхим рыболовным катером. Солдат, сидя на краю мола, разбирал ручной пулемет и по одной бросал его части в пену. Какой-то коротышка, перебегая от одной группы к другой, кричал:

– Они хотят, чтобы я сдался?! Да ни за что, черт бы их побрал! Я ухожу в горы. Кто со мной? – повторял он наподобие проповедника, призывающего паству бежать вместе с ним от надвигающейся угрозы.

– Есть ли в этом смысл, сэр? – спросил сержант Смайли.

– Нам приказано капитулировать, – ответил Гай. – Если мы уйдем в горы, критяне будут вынуждены нам помогать. Нас, когда поймают, отправят в лагерь военнопленных, а наших местных друзей расстреляют.

– В таком случае это неправильно. Я имею в виду – уходить в горы.

Этим утром, похоже, все шло не так, как надо.

– Мне кажется, что группа старших офицеров уже ушла на поиски человека, которому можно было бы сдаться.

Прошел час.