Офицеры и джентльмены

Гостиница «Марина»

Мэтчет

20 сентября 1943

Дорогой мой Гай!

Наш последний разговор не идет у меня из головы. Я сказал слишком много – или слишком мало. Продолжу сейчас.

Конечно, в 1870-е и 80-е годы ни один порядочный католик не одобрял Пьемонтца, точно так же как нынче порядочные французы ненавидят немцев. Их завоевали. И конечно, большинство наших знакомых-католиков продолжают злиться. Однако то не вина Церкви. Господь Бог не становится в позу, не подчеркивает Своего превосходства. Он сохраняет достоинство. Принимает страдания и несправедливости. Он готов простить при первых признаках раскаяния.

Вот ты говорил о Латеранских соглашениях. А подумал ли ты, сколько душ примирились и упокоились с миром в результате этих Соглашений? Сколько детей были воспитаны в вере, в то время как без Соглашений они так и прожили бы всю жизнь в неведении? Впрочем, количественные критерии неуместны. Спасение хотя бы одной души уже есть полная компенсация так называемой «потери лица», сколь бы многократной ни была последняя.

Я пишу так потому, что волнуюсь за тебя и понимаю: жить мне осталось недолго. Вчера был врач; он, кажется, считает, что дела мои плохи.

Как я уже говорил, я за тебя волнуюсь. Ты, когда только попал в армию, буквально воспрянул. Знаю, тебе тяжело оставаться в Англии, в то время как твои товарищи воюют. Но не ропщи.

Зря ты столько лет провел в одиночестве, да еще за границей. Ты хоть думал, чем займешься после войны? В Бруме есть дом, известный среди крестьян как «Флигель». Название неправильное. В реестрах он фигурирует как «Малый особняк». Тебе ведь надо будет где-то жить, а в Кастелло ты вряд ли захочешь вернуться, даже если он уцелеет, что маловероятно, учитывая, с какой интенсивностью бомбят Италию.

Видишь, у меня сейчас все мысли о смерти. Что вполне объясняется моим возрастом и состоянием здоровья.

Твой любящий отец

Дж. Краучбек

.

Хук отчалил без Джамбо Троттера, и последний потерял всякую надежду на участие в военных операциях. Он сделался комендантом транзитного лагеря № б Лондонского округа. От коменданта требовались легкий характер, трезвость… да вот, пожалуй, и все, если не считать наличия влиятельных друзей. Джамбо вполне соответствовал заданным критериям. Он перестал злиться на Бена Ричи-Хука. Он смирился с тем фактом, что место его теперь в тылу. В этом смиренье Гаю виделся призрак собственной капитуляции.

Джамбо частенько наведывался с проверками в казармы алебардщиков. Там в конце сентября он и обнаружил безутешного Гая – ныне офицера пассивной ПВО и помощника адъютанта.

– Требуй аудиенции с капитаном-комендантом, – посоветовал Джамбо. – Говори, что со дня на день ждешь известия, однако должен оставаться в Лондоне. Пусть тебя зачислят в резервисты – тогда перебирайся ко мне. Мы с тобой славно заживем – в тесноте, да не в обиде.

И вот Гай перебрался к Джамбо, «в тесноту» транзитного лагеря № 6 Лондонского округа, и несколько дней вникал в обстановку военного «дна». В частности, имелась там приемная (в зоне досягаемости Военного министерства), где ежедневно околачивались разновозрастные офицеры, более не нужные в своих полках и подразделениях.