Офицеры и джентльмены

– К ним я всегда успею. Сначала поужинаю с Ральфом Бромптоном. А к Эверарду надо заглянуть – по дороге.

И Пэдфилд снова принялся за писанину, над которою корпел за столиком возле кассового аппарата. Прежде Гай не видел, чтобы садились за этот столик.

В зале обнаружился Артур Бокс-Бендер.

– Вот, ускользнул из дому. Проветриться захотелось. На Восточном фронте царит оживление.

– Ты сказал – оживление?

– Дождись девятичасовых новостей – сам услышишь. Дядюшка Джо обратил немцев в бегство. И я их понимаю – кому охота оказаться в русском лагере военнопленных?

Слова Бокс-Бендера вызвали у Гая логичный вопрос:

– От Тони новости есть?

Бокс-Бендерово чело омрачилось.

– Да, на прошлой неделе было письмо. Тони по-прежнему юродствует – все равно, мол, постригусь в монахи. Конечно, едва он вернется к нормальной жизни, бзик у него пройдет, но я сильно тревожусь. А вот Анджела не возражает, по крайней мере явно. Она об отце беспокоится.

– Я тоже.

– Сейчас Анджела в Мэтчете. Ты, наверно, знаешь – твой отец больше не работает в школе, что уже хорошо. Ему и браться не следовало, в его-то возрасте. У него же тромб. А от тромба всего можно ожидать.

– Да, я в курсе. Виделся с ним месяц назад. Мне казалось, отец в порядке – до тех пор, пока я письмо от него не получил.

– Главное, ничем тут не поможешь, – вздохнул Бокс-Бендер. – Анджела думает, в случае чего от нее будет реальная польза.

Гай прошел в бар. В баре Йэн Килбэнок сидел в компании пожилого гренадера.

– Вы же знаете, насколько монарший глаз цепок до деталей экипировки, – вещал Килбэнок. – Король заказал себе такой же кортик. Так был дан толчок монаршей мысли в отношении ножевых изделий.

– Это огромный успех.

– Да. И я считаю себя в некотором роде к нему причастным. Добрый вечер, Гай. Как вы думаете, кто только что вытурил меня из собственного дома? Вирджиния.

– Как она?

– В стесненных обстоятельствах. Я, правда, ее всего секунду видел, но дела явно не блеск. Слухи уже давно ходят.

– Давайте я вас угощу, – предложил Гай. – У меня день рождения. Эй, Парсонс, два бокала вина.

Гай не поминал вслух электронный селектор, однако мысль о нем грела его во все время разговора на другие темы. Когда вино было выпито, гренадер сказал:

– Так, значит, тут кое у кого день рождения? Парсонс, три бокала.

Когда подошла Йэнова очередь заказывать, он произнес:

– Как же они цены взвинтили. Бокал шампанского – десять шиллингов, а качество сомнительное. Пойдемте-ка лучше к Эверарду Спрусу – там бесплатно наливают.

– А у Спруса есть шампанское?

– Конечно. Он обожает производить впечатление, а сегодня у него целых два известных иностранца. Приятно время от времени оказаться в кругу штатских. Вы читаете его журнал?

– Нет.

– И я не читаю. Хотя о нем высоко отзываются. Сам Уинстон его читает.

– Не верю.

– Ну, может, лично и не читает. Но в секретариат кабинета министров журнал регулярно приносят. Информация точная.

– Вообще-то, я едва знаком со Спрусом. Лут вроде к нему собирался.

– Значит, и всем можно. Кстати, Лут и такси поймает. Таксисты любят американцев.

Лейтенант Пэдфилд все еще трудился над своими записями. Перо не слушалось лейтенанта: в юности он печатал на машинке, возмужав – по большей части диктовал. Йэн отправил его на Пиккадилли, и буквально через пятнадцать минут такси было поймано.

– Хорошо, что вы тоже едете, – заметил он. – Мне казалось, вы со Спрусом незнакомы.

– Я передумал.

– «Спасение» – знаменательный журнал.

– Да? И что же он знаменует?

– Спасение ценностей.

– По-вашему, я недостаточно осведомлен в данном вопросе?

– Простите, не понял.

– По-вашему, мне следует читать это издание?

– Вы бы нашли его чрезвычайно знаменательным.

На Чейн-уок они прибыли около восьми. Часть гостей, включая нейтральных турка и португальца, к тому времени успели почувствовать дурноту от коктейля Фрэнки и откланяться.

– Вечеринка закончилась, – произнесла одна из секретарш, не Фрэнки; на девушке были веревочные сандалии, а пелена волос, сквозь которую доносился ее голос, отливала синевою, как вороново крыло. – Кажется, Эверард хочет пройтись.

Лейтенант Пэдфилд, как обычно, переплачивал за такси. Несмотря на долгое пребывание в Англии, он путался в обменном курсе, и таксист всеми силами старался запутать его еще больше. Услышав насчет «пройтись», лейтенант воскликнул:

– Господи, так уже восемь? Мне же надо на Эбери-стрит. Если не возражаете, я задействую наше такси.

Йэн с Гаем не возражали – лейтенант уже выполнил свою миссию.

Секретарша – ее звали Конни, – вдохновленная ретирадой Пэдфилда, продолжала уже увереннее:

– У нас и спиртное закончилось.

– Мне обещали шампанское, – сказал Гай.

– Шампанское, – повторила обескураженная Конни – она не знала, кто он такой. Не знала она и остальных, поблескивавших погонами из сырой тьмы, зато знала, что у Спруса действительно припасено несколько бутылок требуемого напитка. – Насчет шампанского распоряжений не поступало.

– Ну так считайте, что они поступили, – отрезал Йэн.

И Конни впустила их и провела наверх.